– …Президентом станет Фред Сток. Завтра перечислите сто пятьдесят миллионов на организацию землетрясения доверенным лицам и сто тысяч Стоку на восстановление разрушений. Остальное обсудим на Большом совете.
Закончив разговор, он швырнул трубку на диван и по привычке глянул в зеркало. Оно отразило респектабельного мужчину лет сорока с небольшим. Идеально белая рубашка выгодно оттеняла загар и голубые глаза, а легкая седина на русых волосах, пожалуй, только добавляла шарма. Он оттянул узел галстука, посмотрел на себя в профиль и самодовольно подумал, что еще не одна женщина упадет к его ногам. Они, бабы, таких любят: богатых, властных, самоуверенных… Ему не надо было заглядывать им в глаза, он и так знал, что они чувствуют, глядя на него. И знал, что думают, когда узнают, что при всех своих достоинствах он еще и не женат. Но напрасно старались все эти блондинки (по большинству крашеные), брюнетки и прочих окрасов охотницы за мужьями. Да, он с ними развлекался, но и только. Правда, надо отдать должное: пока отношения продолжались, ухаживал он красиво. Наверное, это врожденное: отец тоже до пятидесяти был известным ловеласом. Но жениться он пока не мог. Пока… Сколько оно еще будет длиться, это «пока»?
Он подошел к изящному столику, который еще в XVIII веке был сделан вручную каким-то, как говорят, известным французским мастером. Но именами он память не засорял: это – не важно. Главное – ему этот столик понравился, и потому, не задумываясь, он отстегнул за него на аукционе сто двадцать тысяч долларов. Плеснув из хрустального графина в бокал немного коньяка, он опустился в мягкое кресло. Опять накатывала тоска… Он щелкнул пультом, из динамика полилась грустная мелодия из тех лет, когда он был еще мальчишкой.
«Ландыши, ландыши…»
Да, тогда он был совсем мальчишкой. Ему хотелось тайком убегать с друзьями на ночную рыбалку или путаться под ногами у взрослых, весело отплясывающих на танцах в городском саду. Он помнил тоску, которая заливала его, когда они с отцом проезжали в черной новенькой «Волге» мимо танцплощадки. Этот же голос из раздолбанного патефона пел тогда о тех же ландышах, но как давно это было! Впрочем, дело не столько в годах, пролетевших за учебой и муштрой. Проблема (да, проблема!) в том, что он, имеющий власть менять правительства, повергать в ужас или миловать целые народы, так и не смог ни разу просто так, в старых штанах, расстегнутой рубашке и кепке набекрень покрутиться на танцплощадке, втихаря от предков сбегать на первое свидание с той вихрастой рыже-конопатой девчонкой из зеленого дома за рекой, выкурить в подъезде первую сигарету… Он никогда не мог позволить себе то, что делали миллионы его сверстников.
У него был особый путь. Эту фразу он слышал, наверное, еще в утробе матери. Иной дороги для него не было: лет с трех домой стали приходить многочисленные учителя русского, французского, английского, немецкого, арабского… Потом к этим занятиям добавили стрельбу, восточные единоборства, плаванье, верховую езду, международное право, этикет, психологию, медицину, астрологию, теологию… Все и не вспомнишь. Муштровали с утра до ночи, когда он, обессилев, замертво валился на кровать. И даже если бы нашлись силы улизнуть из дома, то строгая мадам Попадур (как он называл ее про себя) ни на минуту не сводила с него глаз, ведь выйти из спальни было невозможно, не миновав ее комнату.
Правда, однажды, когда ему было лет 16, он взбунтовался. Подсыпав в чай Попадур легкого снотворного (на что его сподвигли занятия по медицине), он дождался, пока толстуха захрапит, потихоньку проскользнул мимо ее ложа и уже подкрадывался к выходу. Но не тут-то было! Стоило ему коснуться ручки двери, как из кабинета вышел отец… Оказывается, он раньше, чем ожидалось, вернулся с какой-то важной встречи.
Беседовали они тогда часов до двух. Скандала не было. Но эта «лекция» до последнего слова осталась в памяти до сих пор.
– Ты уже взрослый юноша. Пора тебе знать все, – начал отец.
Он рассказал о том, что уже несколько столетий семь семей правят миром. И одна из них – его семья. Нет, они не являются президентами стран или монархами. Обычно они – директора банков, владельцы нефтяных месторождений, транспортных компаний или крупных издательств, а иногда и просто государственные служащие (как, например, его дед и отец, жившие в советской России).
– Но это – временно. – Кто-то должен контролировать такую огромную территорию изнутри, – объяснил отец. – Вот и было решено, что поедет наша семья, потому что мы больше похожи на русских.
– Как это – похожи? – изумился он. – Разве мы не русские?
– На этот вопрос трудно ответить. По паспорту – да. Однако среди наших
давних предков были и греки, и ассирийцы, и франки, и готы. А моя пра-пра-прабабушка – китаянка. Наша семья жила в разных странах мира, но незадолго до революции мы переехали в Россию: ей предстояло стать страной «на замке», и потому нужно было, чтобы кто-то из Вершителей стал ее гражданином. Конечно, за это время наши мужчины в основном женились на русских женщинах: у некоторых встречается очень хорошая кровь. Наш Астромедик специально ищет мужчинам Большого Совета пару, рассчитывает удачное время для женитьбы и рождения ребенка. Это делалось в Большом Совете всегда. Потому и я не женился до пятидесяти лет, пока мне не нашли твою мать (о чем я впоследствии ни на минуту не пожалел). Вопрос продолжения рода, пожалуй, самый важный в нашем деле, и потому нельзя пускать его на самотек. Как-то в беседе с нашим далеким предком Пифагор сказал: «Прежде произведения на свет твоих детей, размышляй о средствах сделать их мудрыми и счастливыми…» Золотые слова!
Это быдло спаривается, как попало и потому в основном рожает уродов. Не физических, так моральных. Впрочем, нам это даже на руку. Но Вершителям Большого Совета этого делать никак нельзя. Ты знаешь, кто родители твоей рыжей зазнобы? Я скажу тебе: дед был алкоголиком, бабка – неграмотная крестьянка, отец ее тоже пьет, хоть и не запойно, кроме букваря ни одной книги в жизни не прочитал. Кого родит она? В общем, сам понимаешь.
– И когда же мне найдут жену?
– Тебе рекомендовано жениться не раньше сорока пяти лет. После сорока
Астромедик уточнит. Подруг мы тебе после шестнадцати будем находить сами, но жениться – исключено!
– Но я и не собираюсь пока жениться, я просто хочу погулять…
– Нет! Как сказал Астромедик, рыжая представляет для тебя опасность.
И хватит об этом. У тебя великая миссия: ты, как и я, как и все твои предки по мужской линии, после моей смерти примешь обязанности Стратега. А для этого надо очень, очень многому научиться. В Большом Совете важны все Вершители, но ошибка Стратега может быть губительной для всего дела. И не расстраивайся: лет через двадцать ты будешь вершить судьбы мира, любые самые шикарные женщины с радостью разделят твое ложе, ты сможешь позволить себе все, что пожелаешь… Вернее, почти все. Но для великой цели приходится жертвовать. И надо работать. Очень много работать.
– Допустим, у меня, как ты говоришь, – великая цель. Но зачем ты мучаешь китайским языком сестру? У нее тоже цель?
– Да. Через пятнадцать лет, как я рассчитал, для нас будет представлять большой интерес Китай. И тогда я выдам ее замуж за одного высокопоставленного чиновника этой страны. Все, хватит на сегодня. Иди спать.

* * *
Двадцать лет спустя после того ночного разговора его не стало. Это произошло промозглым ноябрьским вечером. В гостиной горел камин. Было тепло и уютно. Пес Друид сладко зевал, распластавшись на персидском ковре, мама что-то вязала… Не было только сестры. Ее, как и обещал отец, выдали замуж за китайского высокопоставленного чиновника, и она ждала уже второго ребенка.
Он же накануне того вечера только-только вернулся из Англии, где работал после окончания закрытого колледжа. Вернее, не он вернулся, а его вызвали в Россию. Помнится, отец позвонил и сказал только два слова: «Срочно возвращайся!» И он вернулся.
В тот вечер кроме охранника все домашние помощники (как мама называла повара, домработницу и шофера) были отпущены по домам. И потому он знал: должно произойти что-то необычное. Раздался звонок в дверь, и отец открыл сам. Гость прошел в кабинет, и они очень долго беседовали. Спустя часа два отец вошел в гостиную вместе с высоким, очень загорелым, сухопарым брюнетом и представил его:
– Сын, ты еще не видел этого господина, но я тебе о нем много рассказывал.
Это – Астромедик, он из Марокко, так что говорить будем по-арабски.
Мама тогда вскинула бровь и побледнела, да и у него сердце бешено заколотилось. Возможно, было не по себе от пронзительного взгляда араба, который, казалось, видел его насквозь. Тогда он прибег к обычной защите, «обвязав» себя коконом, но на этот раз вышло плохо: нити рвались. Араб улыбнулся:
– Не стоит от меня защищаться. Я знал тебя еще в утробе матери, и нам с
тобой работать. Ты мне должен доверять.
Отец попросил маму сделать гостю крепкий кофе и принести бутылку холодной воды, а себе плеснул немного коньяка. Когда мама вернулась, отец, улыбнувшись, сказал:
– Разговор предстоит сложный. Но лучше не оттягивать. Пришел мой срок
проститься с вами. Организм изношен, так что мне пора. Астромедик хорошо знает свое дело и поможет мне безболезненно уйти из этой жизни. Ты, Анна (так звали маму), уедешь на красивый остров, там тебя ждет прекрасный дом на берегу океана. О деньгах и помощниках не беспокойся: все будет. Чуть позже к тебе приедет сын. Заботьтесь друг о друге. Вот, собственно, и все.
По щекам матери текли слезы: он впервые видел, как она плачет, да и у него пощипывало в носу.
– Это еще что такое? Не позорьте меня! – вспыхнул отец. – Всему рано или
поздно приходит конец. Но каждый конец – начало нового цикла, и потому запомни золотое правило: во всем надо вовремя уметь остановиться. Этот касается и азартных игр, и спиртного, и… жизни. Тебе надо выходить на новый уровень, и я освобождаю тебе место. С завтрашнего утра ты – Стратег. Все подробности узнаешь от Астромедика после моих похорон. Анна, я искренне благодарен тебе за все. Передай дочери, чтобы была мудрой женой и чуткой матерью и прости, если когда обидел тебя невзначай. А ты, сын, запомни: не позорь своих предков! Никаких страстей и холодный расчет во всем, – это должно стать твоим девизом. А в остальном тебе помогут Вершители Большого Совета. Ты с ними скоро познакомишься. Прощайте.
Поцеловав его и мать, отец с гостем удалились в кабинет. Всю ночь там горел свет, но подслушивать и подсматривать было стыдно, хотя он и знал, что мама закрылась в спальной, так что уличить его никто бы не смог.
В семь утра, как обычно, пришли домработница и повар. А в восемь к завтраку спустились он, мать и гость. На вопрос домработницы: «А где хозяин?» мама, бледная, с темными кругами под глазами, тихо сказала:
– Пойду посмотрю, неужели проспал? Такого с ним еще не бывало.
Через десять минут она вернулась в столовую и, казалось, спокойно произнесла:
– Кажется, он мертв.
Гость кивнул.

* * *
Похороны были пышными: в Местичковске Петра Васильевича Смолянского (так звали его отца) знали, наверное, все. Старшее поколение, потому что в советские времена он был долгое время вторым («вечно второй», – шутили местные остряки) секретарем горкома КПСС, потом – замом главы города. А несколько лет назад, когда началась перестройка, он помог восстановить церковь (чем заслужил благословение духовных особ) и организовал благотворительный фонд, из средств которого малоимущие (а таких в Местичковске было подавляющее большинство) получали гуманитарную помощь. Дети – одежду и игрушки, а молодежь тащилась от концертов знаменитостей, гастроли которых в этой дыре были просто чудом. И потому на отпевание в церкви, на кладбище и на поминках в холле особняка, в котором находился офис фонда, был, наверное, весь город. Душещипательные речи, множество венков… Но он не сводил глаз с Астромедика: тот едва прятал улыбку.
– Если говорить откровенно, то Вы – виновник его смерти. Почему Вы
улыбаетесь? – спросил он, улучив момент.
– Не говори глупостей. Смерти нет. Если лишь переход из одного состояния в
другое. Только и всего. А улыбаюсь я потому, что представляю, как удивятся все эти люди, если я расскажу сейчас о его действительных достижениях. Ведь все самые важные политические события в СССР после 1950 года (когда твой отец принял обязанности Стратега у своего отца) планировались именно им. Но пик достижений, конечно, перестройка. Непросто это было, нам чуть не спутали карты некоторые горячие головы. Но мы добились своего.
– Но как?
– Все скоро узнаешь. Через неделю Большой Совет, там и получишь доступ ко
всем архивам и инструкциям отца.

* * *
Ночью после похорон никак не спалось. Спустившись в гостиную, он увидел гостя. Астромедик сидел у камина и смотрел в одну точку, но услышав шаги, повернул голову ко входу:
– Садись, поговорим. У тебя вопрос?
– Вопросов много, но Вы же сказали, что все выяснится на Большом Совете.
Просто мне не спится.
– Я чувствую, что один вопрос тебя давно мучает, и ответить на него я могу
сейчас. Тебя интересует, когда ты сможешь жениться?
– Честно говоря, да. Я вырос в домашней обстановке, и вся эта светская
круговерть мне успела порядком надоесть. Я хочу тихого домашнего очага, уюта, детей, наконец. Мне уже 36 лет!
Араб рассмеялся:
– Уже 36! Юноша, зрелость к мужчине приходит к пятидесяти годам минимум… А к некоторым не приходит и вовсе. Ты не из них, но пока я вынужден тебя разочаровать: придется подождать еще несколько лет. И тебе, и твоей потенциальной супруге еще надо пройти по жизни своим (причем, очень сложным) путем. Тем более что с ней пока не все достаточно ясно.
– Вы ее знаете? Кто она, какая? И почему с ней «не все ясно»?
– Потому что пока сложно сказать: по какому пути пойдет она, какой выбор
сделает. Как и у каждого, у нее есть несколько дорог, но нет таких наставников, как у тебя. Если она сама выйдет на высший путь, тогда станет твоей спутницей, если нет, то останется одинокой на всю жизнь… Впрочем, она должна справиться. Она умна и может весьма пригодиться в нашем деле. Не фотомодель, но очень обаятельна. Сейчас ей 28 лет.
– Двадцать восемь? Значит, через несколько лет будет за тридцать. А как же
дети?
– Вот за это не беспокойся. Если все произойдет, как я вычислил, то она
должна родить уникальных, очень талантливых детей. Причем, двойняшек: мальчика и девочку. Кстати, родить она сможет только от тебя.
– А у Вас есть ее фото? Можно ее хотя бы увидеть?
– Нет. Я сказал тебе достаточно. Жди.

* * *
Вспоминая тот давний разговор, он не заметил, как допил коньяк. Отставив стакан в сторону, щелкнул пультом и включил еще один любимый диск – Эдит Пиафф. Под ее грассирующий низкий голос так сладко мечталось. А мечтать он любил… Вспомнился разговор с Астромедиком о таинственной незнакомке, что предназначена ему в жены. Какая она? Где живет? Может, он уже встречал ее на улицах какого-то из городов? Вполне возможно, ведь он объездил почти весь мир, так что наверняка если не встречал, то проходил по той же улице, что и она…
Мечты и полудрему прервал звонок. Это был Астромедик.
– То, о чем ты сейчас думал, должно скоро произойти. Завтра вылетай на
Кипр, в Лимассол, остановись в отеле “Дионис”. На ресепшен тебе передадут конверт с ее фотографиями. Что делать дальше, думаю, тебя учить не надо?
Короткие гудки отзывались в сердце: на Кипр!
Позвонив своему пилоту и распорядившись о вылете, он пошел в гардеробную. Подбор одежды для такого важного события он не хотел доверять никому.

* * *
Отправив свой самолет на остров Сириус (мама собиралась лететь к сестре в Китай), он вошел в аэропорт. Зал прилета бурлил: огромные авиалайнеры с сотнями туристов прилетали один за одним, и потому на паспортом контроле образовались огромные очереди. Ругая себя за то, что в суматохе сборов забыл заказать встречающего, он пристроился в хвост одной из очередей. Но тут же за рукав его тронул коренастый кудрявый парень.
– Мистер Смольянски (фамилия киприоту далась с трудом), меня зовут
Эвридик. Я Ваш охранник и шофер на все время пребывания на Кипре. Добро пожаловать! Пожалуйста, давайте Ваш паспорт и пойдемте к спецвыходу.
Миновав контроль за пару минут, они с Эвиридиком вышли в просторный светлый зал аэропорта. Маленький кудрявый парнишка уже ждал их с багажом. Так что минут десять спустя они уже ехали вдоль побережья лазурного моря к отелю с таким веселым названием – «Дионис».
Получив на ресепшен ключ от номера супер-люкс, он медлил спросить о главном. Он явно волновался. Но портье выручил:
– Мистер Смольянски, для Вас тут конверт.
Поблагодарив парня и оставив на стойке зеленую купюру с двумя нулями, он резко развернулся и лоб-в-лоб столкнулся с молодой женщиной. Она, видимо, возвращалась с пляжа, поскольку волосы были влажными, а из-под нежно-сиреневого парэро просвечивал купальник. От неожиданности он поздоровался с незнакомкой. Причем, по-русски. Она улыбнулась в ответ, назвала портье номер комнаты и, не обернувшись, пошла по коридору налево. Он очнулся и понял, что стоит в оцепенении уже больше двух минут и все смотрит вслед незнакомке. Тут его окликнул Эвридик, и они направились в правое крыло отеля.
Отблагодарив, он отпустил своего кипрского помощника и наконец-то остался один. Открывать конверт он медлил. Встреча с незнакомкой его смутила. «Действительно, как удар молнии», – усмехнулся он, поскольку подобные фразы всегда смешили его своей глупостью. Но факт есть факт: что-то произошло…
Достав из бара холодную бутылку пива, он прошел на веранду и уселся в плетеное кресло. Огороженная дорожка, утопающая в зелени, вела к бирюзовому морю. Он медлил: вскрывать конверт уже не хотелось. Наконец он решился, глядя в сторону, на ощупь достал одну из глянцевых бумаг, а переведя взгляд на снимок, второй раз за последние полчаса замер в изумлении: на него смотрела та самая незнакомка. Судорожно доставая из конверта оставшиеся снимки, он никак не мог поверить в происходящее. Оно казалось ему чудом. А он-то думал, что не способен влюбиться! И главное – вот так, с первого взгляда! «Впрочем, стоп! – одернул он себя. – Еще неизвестно, как отнесется ко мне она. Ее реакцию при первой встрече можно назвать, мягко говоря, сдержанной…»
Но это подозрение улетело за секунду. Он быстро разделся, оставшись в одних плавках, бросил на плечо яркое пляжное полотенце и побежал к морю. Как прекрасно жить на свете! Кажется, даже краски стали ярче, и птицы поют звонче…

* * *
Багровый шар солнца медленно погружался в море. Он сидел в баре на пляже, то и дело поглядывая на дорожку, идущую от отеля. Он ждал: может, она выйдет? За соседним столиком женский голос попросил принести бокал красного вина. Он обернулся: это была она. Но она смотрела не на него, а вдаль – на море и на закат. Что сказать, как подойти к ней? Все испробованные прежде методы, да еще в такой обстановке, казались вульгарными. Но он решился:
– Простите, я только что приехал и мне очень одиноко. Не могли бы Вы
составить мне компанию?
– Компанию в чем? – усмехнулась она.
– Ну, может, я угощу Вас, поболтаем немного? Ведь, наверное, грустно сидеть
одной?
– Спасибо за предложение, но мне одной не грустно. И заплатить за себя я в
состоянии. Простите.
Такого поворота он не ожидал. Извинившись и ругая себя за пошлость, он лихорадочно соображал: как ему теперь себя вести? Не придумав ничего толкового, он резко встал и пошел в отель. К ужину выходить не хотелось. Если честно, было стыдно. Позвонить Астромедику? Нет, он должен справиться с ситуацией сам.
В дверь постучали. Оказалось, Эвридик. Извинившись за беспокойство, он предложил отвезти его в лучший рыбный ресторан.
– Он находится на берегу моря, там очень веселая программа на всю ночь…
– Это то, что сейчас мне нужно. Поехали.
Девушки в национальных костюмах зажигали посетителей веселыми соблазнительными танцами, предупредительные официанты метались меж столиков. Но еда в горло не лезла. Он только пил, пил и пил. Наверное, он за всю жизнь не выпил столько вина, сколько за этот вечер. Искрящаяся янтарная жидкость (благо, хорошее кипрское вино не уступает французскому) лечила его душу от неудачи. Но он знал: завтра проблема вернется. И потому ее все равно надо решать. Но как?..