* * *
Оставив Эвридика и машину на горке, они спустились к морю. За всю дорогу она не произнесла ни слова, а только смотрела на дорогу. Казалось, она его не замечает, и он пока мирился с ролью тени. Когда они уже заходили в море, причем, на значительном расстоянии друг от друга, он не выдержал:
– Могу я хотя бы спросить, как Вас зовут?
– Спросите.
– Так как?
– Лилия.
– А меня Павел.
Она кивнула и поплыла в сторону трех камней. Он плыл следом.
– Лилия, а Вы знаете, какой именно из этих булыжников камень Афродиты?
– Не говорите так: булыжники! Легенды надо уважать, даже если это просто
сказки. А какой именно Тот Самый, – не важно. Я проплыву вокруг трех камней. Причем, семь раз. Если для Вас это трудно, то можете подождать меня на берегу.
– Нет, мне не трудно. Я с удовольствием выполню этот ритуал вместе с Вами. Вы верите, что останетесь молодой и красивой навечно?
– Я думаю, что если семь раз проплыть вокруг этих камней, то для здоровья
это в любом случае полезно.
Наконец-то он почувствовал в ее голосе улыбку, и, опасаясь спугнуть ситуацию, решил пока больше вопросов не задавать. Света с дороги не было видно, и казалось, что они плывут в черно-звездной бездне. Он вспомнил «Фауста» и искушающее: «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!» Зайдя на седьмой круг, он намеренно сбросил темп: очень не хотелось, чтобы этому пришел конец. Но вот ритуал завершен, надо выходить на берег. Нехотя он последовал за ней. Она достала из пакета большое махровое полотенце, обернулась им, и села у самой кромки моря. Он осторожно подошел и тихо спросил:
– Можно сесть рядом?
Она ответила вопросом на вопрос:
– Вы меня боитесь?
Он опять почувствовал улыбку в ее голосе и осмелел:
– Наверное, да. Немножко. Почему Вы так строги с мужчинами? И почему Вы
отдыхаете одна?
– Жизнь меня научила быть острожной. Я не строга, а осмотрительна. А
отдыхать я люблю одна. Так свободнее, сама себе хозяйка: чего хочу, то и делаю, куда хочу, туда и еду. У меня есть только одна подруга, с которой мы не мешаем друг другу отдыхать, но на этот раз она не смогла поехать со мной. А во-вторых, у меня в Москве переизбыток общения, так что хочется хотя бы две недели побыть одной.
– Так Вы из Москвы? Я там часто бываю. А где и кем Вы работаете, если не
секрет?
– Не секрет. Я работаю в крупной рекламной фирме. «Имидж-Плюс»
называется. Разрабатываю стратегию и провожу рекламные кампании для начинающих фирм или для крупных проектов.
– Стратегию, говорите? Это очень интересно. Выходит, мы с Вами почти
что коллеги.
Тут он осекся:
– Вернее, не совсем так, но… Впрочем, неважно.
– Почему же? Интересно, кто Вы по профессии? Хотите, попробую угадать?
– Любопытно…
Некоторое время помедлив, она тихо произнесла:
– Вы очень холеный, самоуверенный, значит, есть деньги и успех… Но иногда
Вы все же оглядываетесь по сторонам… Скорее всего, Вы руководите какой-то крупной организацией или самостоятельно ведете в этой организации отдельное направление. Вы, вроде бы, и сами себе хозяин, но с другой стороны, вынуждены считаться с мнением компаньонов – совладельцев или соучредителей… Что-то в этом роде. Я не права?
Он с изумлением посмотрел на нее:
– Вы даже сами не представляете себе, насколько правы. Но почему Вы
говорите об этом с такой иронией?
– Потому что я очень не люблю самоуверенных людей.
– Но, может быть, у меня есть на то основания?
– Можно и нужно быть уверенным в том, что делаешь. Но не надо считать
всех вокруг дурнее тебя. Деньги и власть в жизни не главное. И закончим на этом. Давайте вернемся в отель, уже поздно, а мне рано вставать.
Она резко поднялась, но он медлил:
– Если деньги и власть – не главное, то что же тогда главное?
– Каждый сам для себя выбирает ценности в жизни. Я высказала свое мнение.
А что важно для меня, пусть при мне и останется.
Эти слова она уже договаривала, поднимаясь по косогору. Он нехотя шел следом.
В машине опять ехали молча. Он лихорадочно размышлял: можно ли попросить у нее визитку? И решил, что этого делать не стоит: название фирмы он теперь знал, так что найти ее в Москве не составит труда. Разумеется, если она не соврала. В этом случае ему придется прибегнуть к помощи Астромедика или Разведчика, но он ее все равно найдет. Подумаешь, какие-то пятнадцать миллионов жителей!
Поблагодарив его за поездку и отказавшись выпить в баре по бокалу вина, она ушла в свой номер.
Он узнал у портье, во сколько приедет автобус за туристами из Москвы и, потоптавшись в нерешительности у ресепшен еще несколько минут, все-таки пошел спать: ведь завтра рано вставать.
Автобус увозил ее в пять утра. Он уже стоял у выхода из отеля, когда появилась она.
– Лилия, я хочу сказать Вам до свидания и пожелать счастливой дороги.
– Прощайте. И простите, если что не так.
– Нет, Вы не поняли: я сказал: до свидания. У меня такое чувство, что мы еще
встретимся…
– Поживем – увидим, – пожала она плечами и поднялась в автобус.
Автобус уже скрылся из виду, а он все стоял и смотрел ему вслед. Потом зашел в номер, взял полотенце и отправился на пляж. Уважать отдых других его учил еще отец. И потому, чтобы позвонить в Москву, надо было ждать целых три часа!
Ровно в восемь он набрал телефон Роберта, своего ближайшего московского помощника, и попросил как можно быстрее найти все координаты рекламного агентства «Престиж-Плюс». Через двадцать минут перед ним уже лежал адрес и все телефоны, в том числе и номер мобильника директора этого агентства. План завоевания сложился окончательно. Позвонив управляющему на острове Сириус, он распорядился срочно купить соседний пустующий островок, вызвать дизайнеров, архитекторов и начать там строительство семи бунгало со всем необходимым для VIP-отдыха.
Затем он снова набрал номер Роберта:
– Сегодня же Вы должны встретиться с директором того агентства и
предложить ему от моего имени заказ на разработку стратегии рекламной кампании для нового курорта в Бирюзовом море. Скажите, что первоначальный аванс – сто тысяч долларов. Разумеется, вся реклама и презентации будут оплачиваться отдельно. Но главное: вести это направление должна только сотрудница этого агентства Лилия. Фамилии я не знаю, выяснишь сам. Пусть директор сообщит, когда она сможет вылететь на Сириус, но чем быстрее, тем лучше.
– Не беспокойтесь, Павел Петрович, все будет сделано в лучшем виде.
Ну вот, теперь можно звонить Астромедику. Едва он подумал об этом, как телефон зазвонил. Конечно, это был араб:
– Я уже сказал твоему пилоту, чтобы завтра забирал тебя с Кипра. Он будет в
аэропорту в час дня, устроит?
– Вполне, спасибо. Так Вы уже все знаете? Впрочем, что я спрашиваю. Да,
завтра прилечу. Будет время подготовиться к Большому Совету. А то у меня в последние дни какое-то помутнение в мозгу.
– Неудивительно. Влюбился, как мальчишка, да? А что говорил мне тогда? Уже 36, старик!
Араб добродушно рассмеялся:
– Ладно, до встречи. Только не наделай новых глупостей. Пока все идет
нормально.
– Вы считаете нормально? Я ее уже несколько раз чуть ее не потерял!
– А кто говорил, что будет просто? Да, она – очень своеобразный человек. Но
тебе с другой женщиной было бы и не интересно.
– Вы как всегда правы. До встречи.
Вечером позвонил Роберт:
– Директор агентства очень рад этому заказу. Сказал, что Лилия выйдет на
работу только завтра. Он сразу же передаст ей все распоряжения, позвонит мне и скажет, когда она сможет вылететь на Сириус.
– Молодчина, Роберт! С меня причитается!
– О чем Вы говорите, Павел Петрович! – помощник явно был удивлен
мальчишеским тоном шефа. – Завтра днем, я думаю, Вы будете знать дату ее вылета.

* * *
Он уже сидел в самолете, когда позвонил Роберт:
– Павел Петрович, возникли затруднения: у Лилии какие-то проблемы дома,
поэтому она сможет вылететь не раньше, чем через неделю. Директор предлагает задействовать другого сотрудника…
– Нет! – оказалось, он крикнул это на весь салон. По крайней мере, пилот обернулся в недоумении. – Только она! Хорошо, пусть через неделю. Как только будешь знать дату, тут же звони.
С силой нажав на «отбой», он отключил телефон. Вот незадача! Ну почему все не так? У нее какие-то неприятности, он наверняка мог бы помочь ей, но вынужден прятаться. Может, просто приехать к ней и предложить свою помощь? Нет, она, скорее всего, откажется от его услуг, и установление отношений снова откатится назад. Будем ждать. Но как это глупо!

* * *
Роберту он звонил по два-три раза на дню. Но новостей все не было: Лилия взяла отпуск за свой счет. Наверное, случилось что-то серьезное. Он спускался к морю по узкой извилистой тропке. В ночной темноте белая песчаная дорожка, освещенная полной луной, казалась змеей. На берегу сидел Астромедик и курил кальян. Клубы дымы поднимались в воздух, образуя причудливые формы. Араб внимательно за ними наблюдал, но, как всегда, шаги услышал издалека:
– Не спится? В твои годы я тоже еще был способен на пылкие чувства…
– Кстати, я до сих пор не знаю, сколько Вам лет, – он сел рядом и достал
сигареты (закурил он после Кипра).
– Возраст – это не количество лет, а состояние души. Исходя из этого, мне, наверное, лет сорок. Хотя на самом деле гораздо больше. Но это не важно.
- Как это не важно? Ведь у физического тела есть предел износа, Вы сами это говорили, когда уходил мой отец…, – с тех пор он избегал слова «смерть».
– Да, для вас. Но не для меня. Если я захочу, то смогу жить еще очень долго. Но зачем? Впрочем, посмотрим…
– Так Вечный жид – это Вы? – съехидничал он.
– Не смейся над такими вещами! Как тебе уже однажды кое-кто сказал,
легенды надо уважать. Даже если это только сказки.
– Неужели Вы можете вот так, запросто, узнать все мысли и разговоры других
людей?
– Да, но использую это только в интересах нашего дела.
– Так скажите же мне: что приключилось у Лилии? Я уже весь на нервах, не могу спокойно заниматься делами! Когда она приедет?
Араб затянулся, дурманящая жидкость забулькала. Он ждал, но Астромедик медлил… Наконец, оторвался от трубки:
– Ничего с ней не случилось. Она просто предчувствует большие перемены и боится их, потому и спряталась в панцирь. Она слишком привыкла жить одна и не знает, хочет ли этих изменений…
– Так что, она тоже, как и Вы, все знает?
– Не знает, а догадывается. У нее очень развита интуиция, и она могла бы
стать моей самой талантливой ученицей. Но лучше пусть станет матерью твоих детей: надо продолжать наше дело. Хотя, возможно, я с ней буду заниматься. Потом.
– А со мной? Я тоже хочу научиться тому, что умеете Вы…
– У тебя не выйдет: в этом деле нужна самоуглубленность, одиночество. Для
этого надо быть отшельником, а ты слишком любишь физические проявления жизни. Да тебе это и не нужно: у тебя другая цель. Лучше в совершенстве делай свое дело.
Они долго молчали. Казалось, было слышно, как шепчутся звезды. Араб курил кальян, а он смотрел в черную даль, и как ни пытайся, было не различить: где море, а где – небо. В какой-то момент ощущение реальности покинуло его. Причудливой формы облачко от кальяна повисло в воздухе. Вглядевшись, он заметил в пелене дымки улицу, затем – фигуры людей… Они становились все отчетливее, и вот, будто на экране телевизора, он увидел ее. Она шла по какой-то мощеной мостовой, вдоль домов с яркими вывесками и красочно оформленными витринами. Проливной дождь хлестал ее по лицу, с волос стекали струйки дождя, но она будто бы и не замечала непогоды. Она шла, глядя себе под ноги. Какой-то мужчина подошел, что-то спросил у нее…
Тут он вздрогнул, и видение исчезло.
Араб оторвался от трубки-змеи, хитро глянул на него:
– Слушать – не значит: слышать. Смотреть – не значит: видеть. Но ты продвигаешься к успеху. Молодец.

* * *
Он был близок к отчаянию: уже не верилось, что она прилетит. После обязательного утреннего часового заплыва в море, он решительно направился в кабинет. Окна были открыты, пряный ветер раздувал воздушные шторы, слышалось пение птиц и журчание фонтана. Вся обстановка настраивала на романтический лад. Но надо было работать. Включив компьютер и набрав семь известных только ему паролей, он нашел нужный файл: заключение Астромедика о возможных сценариях развития событий в одной из европейских стран. Ей предстояло стать раздробленной на множество мелких территорий, но в большой игре всегда надо было чем-то жертвовать. Самый безболезненный вывод, судя по рекомендациям араба, состоял в том, что двум крупным и сильным государствам необходимо помириться, но разменной монетой в этом случае становилось маленькое и беззащитное государство…
Распечатав рекомендации Астромедика о наиболее благоприятных сроках проведения переговоров лидеров двух больших стран, он обратился к отчету Разведчика. Его агенты сообщали, на какие условия могут согласиться обе из сторон, и как себя ведет президент пока еще существующей маленькой страны. Выходило плохо: «маленький президент» на контакты не шел, вот уже месяц общался только с супругой и не покидал своего кабинета, так что сделать ему предложение не развязывая войны, представлялось крайне проблематичным. Правда, «мимоходом» Разведчик отмечал его любовь к птицам: пернатые друзья свободно летали по всему огромному дому «маленького президента»…
Он долго чертил на листе какие-то схемы. Наконец, план сложился. Он отправил по электронной почте три сообщения – Астромедику, Инженеру и Разведчику. В одном написал: «Персональный гороскоп МП» (так Вершители между собой называли «маленького президента»), в другом: «Две механические птицы», в третьем: «Жучок и микро-диктофон». Едва он их отправил, как зазвонил телефон. Это был Роберт:
– Павел Петрович, она может вылететь на Сириус завтра утром.
Он вздрогнул:
– Почему Вы мне раньше не позвонили?
– Потому что только пять минут назад она дала свое согласие, и ей объяснили,
что вылететь надо как можно быстрее.
– Спасибо, Роберт. Я отправлю в Москву свой самолет прямо сейчас.
Дав инструкции пилоту и стюарду, он снова вернулся к компьютеру. Но мысли путались. В таком состоянии можно было наделать непоправимых ошибок, и потому продолжать работать не имело смысла.

* * *
Уснуть не удалось. Часов до двух он скитался по острову, потом попытался прилечь, но какие-то силы подхватывали и несли его, не разбирая дороги. То он объявлялся на вершине самой высокой горки (горой это все-таки нельзя было величать), то – на кухне инструктировал поваров о завтрашнем меню, то скитался по яхте, переставляя с места на место вазы с цветами, плетеные кресла и вообще все, что попадало под руку. Наконец желто-розовая полоска отделила небо от моря. Он скинул всю одежду и нагишом нырнул с борта яхты в прозрачную гладь. Плавание всегда его успокаивало, привело оно в чувство и на этот раз. Если предстоит бороться, что ж, он готов.
Выпив только кофе и отказавшись от завтрака, он закурил. Возможно, уже завтра в его жизни все изменится…
Наконец раздался долгожданный звонок: пилот сообщал, что через минут двадцать самолет приземлится на Сириусе. Не заметив, обо что затушил сигарету, он кинулся к любимому красному «Кабриолету» и с визгом сорвался с места. Павлин, прогуливавшийся по краю дорожки, испуганно шарахнулся в сторону, издав пронзительный противный возглас.
До взлетно-посадочной полосы он домчался за пять минут. Не выходя из машины, он вглядывался в бездонную голубую высь. На северо-западе показалась белая точка, за минуту-другую принявшая очертания самолета. Самолета, в котором была она.

* * *
Она легко сбежала по трапу и, кажется, нимало не удивилась, увидев его:
– Ну, здравствуйте, Павел.
– Здравствуйте. Как видите, я был прав, когда говорил, что мы еще встретимся…
– Этот план у Вас созрел уже тогда? Или позже?
– Если честно, практически сразу.
– Ничего не скажешь – стратег…
Он снова вздрогнул и выжидающе посмотрел на нее. Но она, видимо, сказала это без всякой задней мысли, так как, осмотревшись вокруг, тут же продолжила:
– Что ж, показывайте свой туристический рай.
– Может, сначала я покажу Ваши комнаты, и мы позавтракаем? Все-таки пять часов полета…
– Нет, я не устала. У Вас комфортабельный самолет и очень заботливый
стюард, так что пять часов пролетели, как пять минут. Пусть мою сумку заберут, а я предпочла бы сразу отправиться к месту работы. Ведь это наверняка на другом острове?
– Почему Вы так думаете?
– отому что вряд ли Вы согласились бы размещать чужих людей, а тем более шумных туристов, под своими окнами.
Отвесив шутливый поклон, он улыбнулся:
– Как всегда, Вы правы. Что ж, поедем к пирсу. Яхта Вас ждет… как все и всё на Сириусе.
– Это приятно, хотя и странно.
– Почему?
– А почему Вам потребовалось вызывать именно меня? Я думаю, нашелся бы менеджер и поближе, и с большим опытом работы.
– Я Вам это объясню. Но чуть позже. Хорошо?
Она пожала плечами. «Кабриолет» мчал их по круто спускающейся к морю извилистой дороге. Ласковый ветер развевал ее длинные каштановые волосы. Их аромат пьянил, так что машину он вел, скорее, на ощупь. «Хорошо, что дорога знакома и нет встречных машин, не то аварии было бы не миновать», – подумал он и ухмыльнулся. Она вопрошающе взглянула на него.
– Не подумайте ничего дурного, просто я подумал о том, что Ваше соседство
пьянит, и в городе меня наверняка остановила бы полиция.
Заметив настороженность в ее взгляде, скороговоркой добавил:
– Пожалуйста, не обижайтесь! И ничего не бойтесь.
– Я ничего не боюсь. И думаю, что знаю, почему я здесь оказалась. Ведь стратегия рекламы для нового курорта не более чем повод вызвать меня сюда. Одного не пойму: Вы так состоятельны: покупаете «пачками» острова, летаете на собственном самолете и прочее, и прочее… Так что Вас занесло на Кипр, причем, в обычный четырехзвездочный отель?
– На этот вопрос я тоже отвечу чуть позже. Я пока не готов.
Белой лебедушкой раскачивалась на зеленых волнах яхта «Афродита». Он помог Лилии взойти по трапу. Рука ее оказалась очень теплой и мягкой, но главное, казалось, что он уже когда-то держал эту руку в своей. Показалось, что она прочла его мысль, потому что тут же резко выдернула ладонь и энергичной походкой направилась к плетеному креслу, одиноко стоявшему на корме яхты. Дав распоряжение капитану отчаливать, он сам принес второе кресло и поставил его напротив Лилии. Тут же появился молчаливый стюард, ловко расставил на столике бокалы, снедь, холодные напитки и также бесшумно исчез.
«Афродита», оставляя за собой шлейф белой пены, плавно шла по волнам. Лилия, наконец, оторвалась от раздумий и созерцания моря:
– Сколько ехать? И как называется этот остров?
– Названия у него пока нет, я надеюсь, его дадите Вы. А ехать еще минут
двадцать. Долго?
– Самолеты с туристами будут прилетать на Сириус?
– Нет, сразу на тот остров. Мы там построим полосу.
– Тогда вообще замечательно. Да, это место перспективное. Его не составит труда раскрутить. Главное: хорошо продумать дизайнерские «штучки», создать атмосферу для того типа туристов, на который Вы рассчитываете. Ведь, насколько я понимаю, отдых будет достаточно дорогим. А значит, надо предусмотреть все возможные завихрения этих ходячих кошельков.
Он едва сдержал смех:
– Как нелестно Вы отзываетесь о наших потенциальных гостях!
– Да, я очень настороженно отношусь к богатым людям, хотя это не мешает мне на них работать.
– А почему настороженно?
– Потому что практически все крупные состояния замешаны на преступлениях и на крови. Честный человек не может быть богат. Я имею в виду: не просто состоятелен, а очень богат. Исключения есть, но они единичны.
– Это известная теория. Но я могу перечислить множество знакомых мне людей, чьи руки и совесть чисты, и, тем не менее, они очень богаты…
– Вполне возможно, что у них (она сделала акцент на слове «них») руки чисты. Но если покопаться в истории их семей, то, я думаю, из пыльных шкафов выпадет не одна дюжина скелетов.
Он снова едва сдержал смех, потому что вспомнил расположенные в подземной части острова кабинеты своих предков и представил, как из их многочисленных дубовых шкафов и глубоких стеллажей выходят желтоватые скелеты и, громыхая костями, начинают водить хоровод. Их была бы, уж конечно, не дюжина, а гораздо больше…
Она снова будто прочла его мысли и тоже загадочно ухмыльнулась:
– Вот видите, Вы со мной согласны.
– По большому счету, да. Но ведь были и есть великие художники, артисты,
писатели. Они-то никого не обманывали, не убивали и не грабили.
– Да, они – исключение. Но не забывайте, что большинство при жизни
едва сводили концы с концами, а судьбы их складывались трагично. Лишь единицы смогли насладиться плодами славы и признания.
– С Вами трудно спорить. Но как Вы думаете, почему так происходит?
– Как сказал поэт, «счастливые стихов не сочиняют»… Пресыщенность и благостность существования убивают в человеке Искру Божью, а вдохновение может прийти к человеку только через нее.
– Вы так говорите, будто сами пережили такие моменты.
– Просто я много думала на эту тему. Но хватит! Вот, видимо, и
ваш туристический рай?
До берега действительно оставалось недалеко. Остров, пологий по краям, в сердцевине своей был весь в холмах. Сочные краски буйной зелени, белая кромка пляжа, издали казавшаяся сахарной, бирюзовое небо и малахитовое море казались нереальными. Лилия, загибая пальцы, что-то считала. Наконец, она торжествующе повернулась к нему:
– Семь!
– Что семь?
– Холмов – семь. Удивительно…
И она снова ушла в созерцание. Он решил ей не мешать.
Когда они спустились на берег, Лилия скинула платье. Оказывается, она предусмотрительно надела купальник. А он, искупавшись ранним утром нагишом, о плавках позаботиться забыл. И вот теперь был вынужден остаться на берегу и, скрипя зубами, наблюдать за тем, как она с наслаждением отдавалась волнам. Вдоволь наплававшись, Лилия наконец вышла на берег:
– А почему Вы не купаетесь? Хотя, конечно, – «эффект Питера».
– Что за «эффект Питера»?
– Ну, это явление известное! Например, люди за тысячи километров едут в
Петербург, чтобы увидеть Эрмитаж, Петергоф, Павловск, а некоторые жители этого города даже не знают, что Эрмитаж находится в Зимнем дворце… Правда-правда! Я сама таких встречала. Конечно, это единицы. Но все равно: как правило, питерцы вырываются из будничного круга «работа–дом–работа» и доходят до музеев только когда к ним приезжают гости из других городов. Так же обстоит дело и с теми, кто живет у моря: кто-то платит последние деньги, чтобы хотя бы неделю погреться на солнышке и искупаться, а те, кто там живут, бывает, доходят до пляжа в лучшем случае в конце сезона. Вот это я и называю «эффект Питера».
– Насчет меня Вы не правы. Я плаваю часто и подолгу. Хотя… Возможно,
я ценю это, потому что большую часть своей жизни прожил в пыльном, захолустном и очень убогом советском городке, и море я видел, как и большинство советских граждан, лишь во время школьных каникул. И то только Черное.
– Вы?! – впервые он увидел заинтересованность в ее глазах.
– Да, представьте себе, я.
– А как Вы оказались здесь?
Он стал лихорадочно соображать: говорить правду – нельзя, а врать не хотелось. Значит, надо пробовать средний вариант… Он начал издалека:
– Понимаете, незадолго до революции мои предки оказались в России. Как ни
странно, времена террора все пережили. А в начале перестройки выяснилось, что мы – единственные наследники богатого двоюродного дедушки. Это его острова и его состояние. Жаль, отец до этих дней не дожил…
Она покачала головой, и в ее глазах он увидел (или ему показалось?) слезы. После минутного молчания она тихо сказал:
– Печальная история. Но вам повезло, что пережили террор. У меня столько
знакомых и близких людей, предков которых замучили в сталинских лагерях… Но страшно еще и то, что память об их страданиях на генном уровне исковеркала психику потомков. Это трагедия нашей страны: последствия «чисток» будут сказываться еще очень и очень долго. Ведь уничтожили лучших людей нации… А кто остался?
Он опустил голову, опасаясь взглянуть ей в глаза. Ему было стыдно, и он понял, что ни за что не расскажет ей правду о Вершителях. Но как тогда быть? Ведь если она все-таки станет его женой, то рано или поздно догадается... Она прервала молчание первой:
– Ладно, пойдемте работать. Показывайте остров. У Вас уже есть макеты и
схемы объектов?
– Да, конечно.

* * *
– Восхитительное место! – она погладила ствол волосатой пальмы и, наклонившись, подняла треснувший кокос. – На этом месте надо обязательно поставить беседку для отдыха – отсюда открывается такой потрясающий вид! Природа очень умиротворяет. И еще это хорошее место для медитации.
– Вы занимаетесь ею?
– Иногда. Но, к сожалению, редко. Суета заедает. Хотя знаю, что это –
излечение души.
– Теперь Вы можете делать это чаще. Здесь, или на Сириусе… – осторожно
добавил он.
– Вы думаете, я долго здесь пробуду?
– Это зависит от Вас. Если захотите, Вы здесь можете остаться навсегда.
Помолчав минуту, она тихо сказала:
– Не люблю слово «навсегда». Оно меня пугает.
– Я учту. Но обещайте, что подумаете над моим предложением.
– Вы предлагаете мне стать Вашим штатным менеджером?
Он взял ее за руку:
– Нет, Лилия. Я предлагаю Вам стать моей женой и матерью наших детей.
Она посмотрела ему прямо в глаза:
– Ничего не скажешь, романтично. Видимо, в отличие от Вас, я Вас совсем не знаю. И если это серьезно, то я хотела бы услышать: что Вы делали на Кипре, и чем Вы, скажем так, зарабатываете на столь шикарную жизнь.
– Давайте поговорим об этом вечером…
– Вечером? Вы хотите посоветоваться с кем-то: что Вам мне говорить можно, а что – нет?
Он смутился:
– Не совсем так. Просто это длинный разговор, и я не хотел бы его комкать.
– Пусть будет так.

«Афродита» несла их к Сириусу. Недалеко от уже знакомых очертаний, Лилия заметила еще один остров, показав на который, спросила:
– Этот тоже Ваш?
– Нет. Но на нем живет очень близкий мне человек. Можно сказать, родственник. Я Вас с ним обязательно скоро познакомлю.
Она кивнула и снова подставила лицо солнцу и соленым брызгам.

* * *
После роскошного обеда он сказал:
– Мне надо немного поработать, так что я вынужден покинуть Вас на пару часов. Вы хотите отдохнуть или посмотреть остров?
– Я бы предпочла второе.
– Тогда мой помощник Стив провезет Вас по Сириусу. Но не удивляйтесь: он,
как и все помощники на Сириусе, – глухонемой. Поэтому задавать ему вопросы бесполезно, но объясниться с помощью жестов вы наверняка сможете.
– Еще одна из загадок, – констатировала она и направилась к стального цвета
маленькому автомобилю, похожему на «Жука», у которого уже стоял и приветливо улыбался Стив. Она пожала ему руку, села в открытый микромобиль, рассчитанный на двух человек, и они поехали в сторону взгорий. На одном из виражей Лилия повернулась к Стиву и жестом показала: «Стой!» Машина притормозила, она вышла, спустилась по косогору и увидела слева маленькую белую беседку, увитую зеленью. Мягкий полукруглый диван так и манил к себе, и ей очень захотелось посидеть здесь подольше. Показав Стиву, что останется здесь на полчаса, она прилегла на шелковые подушки. Внизу малахитовые волны бились о берег, громко кричали ненасытные чайки, шумели деревья… Казалось, что она в раю. Но не слишком спокойно было на душе: что-то отравляло гармонию. Возможно, вечером она поймет, что именно.

Едва скрылся из виду серебристый микромобиль, увозивший Лилию на экскурсию по острову, он тут же позвонил Астромедику и попросил о срочной встрече.
– Я жду тебя, приезжай, – ответил араб.
Моторный катер взвизгнул, и уже через двадцать минут показались очертания острова, на котором араб жил в одиночестве уже долгие-долгие годы… Спрыгнув на берег, он легко взбежал по мраморным ступенькам и оказался в скрытом густой зеленью и цветами полукруглом гроте. Журчал маленький водопад, стекавший в море по природному желобу, а на толстой соломенной циновке, расстеленной прямо на земле, возлежал и курил свой вечный кальян старый араб. Жестом пригласив его сесть рядом, Астромедик наконец оторвался от трубки:
– Что будешь пить?
– Немного красного вина.
Дернув за медный крюк, араб открыл невидимую глазу дверцу, замаскированную в стене грота, и достал из «бара» бордовый толстого стекла фужер, пузатую пыльную бутылку, обернутую в соломенный «тулуп» и причудливой формы вазу, на которой уже лежали сочные спелые фрукты.
– Как видишь, я ждал. Говори, что тебя волнует. Но формулируй вопросы
точно.
Откупорив бутылку и плеснув себе вина, он еще соображал минуту-другую. Наконец, решился:
– Я сделал ей предложение. Но она сказала, что прежде хочет знать, чем я
зарабатываю на жизнь и как оказался на Кипре. Врать не хочется, но и всю правду сказать невозможно, потому что…
Араб снова жестом прервал его. Потягивая трубку и глядя на хорошо просматривавшуюся из грота часть Сириуса, Астромедик молчал очень долго, затем открыл другой люк, достал из него мощный бинокль, приставил к глазам, навел резкость и долго вглядывался вдаль. Потом передал бинокль ему. Он посмотрел в сторону Сириуса. В его любимой белой беседке сидела Лилия. В какой-то момент ему показалось, что она видит и его, и Астромедика. Резко убрав бинокль от глаз, он с испугом посмотрел на араба, но тут же рассмеялся своему глупому страху: конечно, видеть их она никак не могла!
Он уже допивал второй бокал вина, когда араб, наконец, прервал молчание:
– Скажи ей так: «Или знать все и оставаться на острове. Или уезжать. Это
жесткий выбор, но его надо сделать». Если она выберет первое, то вечером приезжайте ко мне. Будем говорить вместе.
Он побледнел:
– А если…второе?
– Это ее последний выбор. Она должна его сделать сама.