Отправив Стива предупредить о скором ужине, они спускались с горки пешком. Он рассказывал ей то, что мог поведать и без одобрения араба: о матери, о сестре, о жизни в Местичковске. Незаметно они перешли на «ты».
Когда внизу показался дом с белыми колоннами, уже смеркалось. На большой полукруглой веранде, буквально висевшей над морем, был сервирован большой круглый стол. В бронзовых старинной работы подсвечниках мерцали желтые свечи.
– После ужина нас ждет мой друг, о котором я говорил тебе утром.
– В таком случае давай быстрее ужинать. Нехорошо заставлять ждать человека в возрасте.
– Почему ты решила, что он «в возрасте»?
– Мне так кажется.

* * *
По бокам мраморной лестницы, ведущей в грот араба, в бронзовых полукруглых чашах горели огни. Ароматный дым пряного масла кружил голову. Лилия поднималась молча. Ее напряжение передавалось и ему: «Как она воспримет все это? И что посчитает возможным сказать араб?»
Астромедик, как и утром, полулежал на циновке, на очаге булькал большой чайник, рядом, на низком столике, стояли фарфоровые тонкие пиалы и стеклянные баночки с травами.
Лилия и араб долго смотрели в глаза друг другу, не произнося ни слова. Первым нарушил молчание Астромедик, заговорив, к крайнему удивлению Павла, на русском языке:
– Можешь называть меня Хасан. Хотя это не важно.
– Да, не важно, – будто эхом откликнулась Лилия. – Я Вас знаю… – ответила она, не то утверждая, не то спрашивая.
– Скорее да, чем нет, – ответил араб, приглашая гостей присаживаться.
– Выбирай чай. Здесь – жасмин, здесь – бергамот, здесь – мята, а здесь – смесь семи разных трав. Что ты будешь? – спросил он, обратившись к Лилии.
– Смесь, – ответила она.
Заваривая чай, Астромедик говорил, не глядя на гостей – будто сам с собой:
– Это правильно, да. Смесь! Все в жизни – смесь. Доброе–злое… Для одного это – зло, для другого – благо. Кто скажет, где правда? Кто возьмет на себя смелость утверждать, будто знает истину? Только глупец. Кто видел чистые формы и цвета на этой земле? Только слепой. Нет здесь ни совершенных форм, ни чистых цветов, ни абсолютной истины. Она только там! – он поднял костлявый палец к небу. А у нас – все смесь!
– Но ты же утверждал всегда, что знаешь путь к цели. Значит, ты должен знать истину, – прервал он монолог араба. Иначе куда мы идем?
Араб сипло рассмеялся:
– Слушай, что говорю: только глупец думает, будто знает истину. Никто на
Земле не может знать все. Я, как штурман, веду вас по лабиринту жизни, сравнивая путь по карте, которую дал мне Он.
К разговору присоединилась и Лилия (казалось, она была немного одурманена не то чаем, не то необычной обстановкой). Голос ее был тихим, речь замедленной:
– Позвольте мне пофантазировать? Я хочу проверить себя.
Араб кивнул, едва спрятав улыбку.
– Вы – астролог, это понятно. Павел, – она кивнула в его сторону, и волосы ее рассыпались по плечам, закрыв часть лица, – видимо, аналитик. Или стратег. – Она ухмыльнулась. – Кто еще в вашей команде? Простите, что я так выражаюсь. Но наверняка вас семеро, поскольку очень часто встречается здесь это число: на всех островах по семь горок, на Сириусе – семь беседок. Причем, разных цветов и стилей. Значит, для разных людей. В доме Павла – шесть комнат для гостей. Плюс семь мраморных ступенек ведут в грот мудрейшего, – она сделала кивок в сторону араба.
Тот едва заметно улыбался. Лилия, подумав, продолжила:
– Ладно, с цифрой семь все понятно. Но чем вы занимаетесь?..
Загибая пальцы она стала перечислять:
– Америка северная, Америка южная, Европа, Азия, Австралия, Африка. Шесть. Может, еще Антарктида или Арктика? Нет, вряд ли. Тогда, скорее, работа ведется по семи направлениям, но в одной сфере. В какой?
Еще немного подумав, она тряхнула головой:
– Сдаюсь!
Араб улыбался уже открыто:
– Но ты все равно молодец! До много сама додумалась. Хорошо, слушай. Нас действительно семеро. И Павел действительно в нашем деле Стратег. Я же – не только астролог, но и медик. Подробнее мы поговорим об этом позже, но если коротко, то я помогаю воздействовать на тонкие материи психики, нейтрализуя негативные или усиливая положительные импульсы. Этим достигается гармония физического состояния. Думаю, тебе не надо объяснять, что все человеческие болезни происходят от нарушений в психике? А еще… я помогаю достойным достойно продолжать род.
– И кто определяет: кто достойный, а кто нет? – съехидничала Лилия. – Вы?
– Людей с настоящей Миссией на земле не так уж и много. Так что вычислить их не составляет труда. Я помогаю злому, говоря человеческим языком, наделать меньше зла, а тому, у кого светлый путь, – выйти на него. Конечно, решаю не я. Мне помогают в этом Знания, данные свыше.
– И Вы абсолютно уверены, что правильно их понимаете?
– Незначительные проколы были, но с возрастом и практикой их становится
все меньше. Например, в тебе я абсолютно уверен.
– И что у меня за миссия?
– Для начала – стать женой Павла и родить двойняшек – мальчика и девочку. Это будут уникальные люди. А потом… потом сама решишь: захочешь ли ты, чтобы я передал тебе свои знания, или нет. Ведь я уже стар, очень стар. И детей у меня, в отличие от остальных шестерых, нет и не предвидится. Так что в любом случае продолжать мое дело придется либо тебе, либо кому-то из твоих детей.
Зрачки у Лилии расширились, отреагировала она не сразу:
– Значит, на Кипр Павла направили Вы, это ясно. Но как Вы вычислили меня?
– Нет ничего проще. Я хорошо знаю гороскоп Павла, так что не составляло
труда вычислить: когда и где появится на свет его «половинка». Потом наши люди наши тебя. Причем, очень давно, когда ты была еще совсем маленькой. С тех пор мы следили за тем, как ты развиваешься. Отклонений от курса было много, но все же ты вышла на верный путь. Поверь, для тебя это лучший вариант развития жизни: ты очень поможешь в нашем деле.
– И в каком же «деле»? Чем вы все-таки занимаетесь?
– Мы контролируем мир. Причем, уже несколько столетий.
Лилия поперхнулась чаем, прокашлялась, посмотрела на Павла (тот сидел, глядя на нее в упор и ожидая реакции), затем на араба. Молчание затянулось. Было видно, что она старается прийти в себя, но ей это удается с трудом:
– Вы сумасшедшие? – невольно она отодвинулась от араба.
– Не говори пошлостей, – араб ухмыльнулся. – Ты сама чувствуешь, что это – правда. Просто тебе надо время, чтобы эту информацию принял и переработал твой мозг. Кстати, ты размышляла над этим не раз. Ведь так? Откуда логика событий? Почему на одну сильную страну всегда найдется вторая? Почему ни с того, ни с сего политик, еще вчера уверенный в своем положении, сегодня покидает пост? Почему меняются режимы и правительства? Неужели ты думаешь, что это происходит само по себе или, того смешнее, по воле народа? За всем этим стоят большие деньги… наши деньги. И стратегия, которую мы разрабатываем, учитывая Сценарий, данный нам свыше.
– Те, кто думал, что они боги на Земле, всегда плохо кончали.
– Мы не боги, а проводники его воли. Ты когда-нибудь пыталась выйти из лабиринта? – Лилия кивнула. – Значит, представляешь: есть план лабиринта – быстро найдешь выход. Нет его – будешь долго плутать. И не факт, что выйдешь там, где выход, а не вернешься в исходную точку. А еще ты можешь заблудиться. Ведь сколько в лабиринте ходов и глухих комнат: и с соблазнами, и с неприятностями, которые толкают на отчаянные поступки, и… Да что там говорить! – он махнул рукой. – Так что минимум один к трем, что ты выберешься на божий свет там, где положено.
– И у Вас есть схема лабиринта?
– Да. И мы ищем наиболее короткую дорогу к свету.
– Тогда почему на Земле столько горя и страданий? Столько несчастных и больных людей?
– Во-первых, если бы не мы, то их могло бы быть еще больше. А во-вторых… Тьма гуще всего перед рассветом. Впереди у нас очень тяжелый бой, и ты нам нужна.
Лилия молчала: она явно была ошарашена свалившейся на нее информацией. Посмотрев на араба, Павел понял, что надо уходить. Попрощавшись, они спустились к берегу и сели в катер. Когда огни светильников стали едва различимы, Лилия попросила:
– Давай остановимся. Я хочу искупаться.
Павел заглушил мотор:
– Я тоже.
Он нашел ее в темной воде. Звезды подмигивали друг другу и шушукались о привычках земной любви…

* * *
Она ворвалась в его спальню, едва рассвело:
– Я знаю, что обещала не уезжать после того, как вы мне все расскажете. Но араб меня одурманил своим чаем: это была не я! Что вы мне наплели? Это бред! Какое управление миром? Скажи мне правду, или я хоть вплавь, но выберусь отсюда. А убьете – так мне и надо! Это станет расплатой за любопытство.
Он притянул ее за руку, поцеловал в щеку:
– Не буянь. Это правда. Сейчас мы позавтракаем, а потом спустимся в подземные кабинеты моих предков. Там из старых пыльных шкафов на тебя вывалится пара дюжин «скелетов». Только не пугайся, хорошо? Ведь вчера ты мне сказала, что хочешь все знать...

* * *
…Прошло семь лет. Раскаленный огненный диск солнца погружался в море. Как и всегда перед закатом, оно казалось молочным и очень ласковым. Лилия сидела на веранде, глядя в сторону острова, на котором жил старик Хасан, ставший ей за эти годы одним из самых дорогих людей на Земле. «Разумеется, после Павла и моих крошек», – усмехнулась она про себя. Как будто отвечая ее мыслям, на веранду ворвались мальчик и девочка лет шести:
– Лиля! – почему-то они никак не хотели называть ее мамой. – Поехали к Хасану!
Она вздрогнула от неожиданности, потому что сама минуту назад думала о старике. И думы эти были какими-то щемяще-тоскливыми. Как будто вот-вот должно случиться что-то страшное и непоправимое. И от этих мыслей и предчувствий щипало в носу и хотелось плакать…
– Почему Вы решили, что нам надо к нему ехать?
Дети серьезно посмотрели на нее, и в один голос не по-детски уверенно сказали:
– Мы знаем, что так надо. Поехали.
Она уже давно поняла, что в серьезных вопросах спорить с детьми не стоит. А то, что это было неспроста, сомневаться не приходилось: предчувствия уже обрели физические ощущения боли в сердце и холода где-то в районе желудка. Резко встав с плетеного кресла-качалки – так, что оно опрокинулось и разбило стоявшую позади него огромную и, кажется, очень древнюю китайскую фарфоровую вазу, она взяла детей за руки:
– Поехали!
Бегом они добрались до причала, у которого стояла моторная лодка. Через двадцать минут они уже причалили к берегу. Как всегда вечером, когда старый араб ждал гостей, вдоль лестницы, освещая путь по древним щербатым ступеням, горели плошки. И сам он, как и всегда, сидел, глядя не то на море, не то на гостей и бурля столь же древним, как и он сам, кальяном. Араб улыбнулся, едва качнув головой в знак приветствия, и также глазами указал на циновки рядом с собой. Дети тут же сели у его ног, а Лилия спросила:
– Что-то случилось?
Голос дрогнул, выдав ее страхи. Старик вытащил трубку изо рта:
– Да… Твои дети владеют эмоциями лучше, чем ты… Впрочем, так оно и должно быть. Я спокоен и могу уходить с чистой совестью.
– Уходить? – Лилия бестолково бегала вокруг старика и детей, то доставая чашки для чая, то пряча их и открывая бутылку с вином…
– Успокойся, налей нам всем чаю и сядь… – голос Хасана звучал мягко, но иронично. – Однажды я уже говорил твоему Павлу, что смерти нет. Есть переход из одного состояния в другое. За будущее дела своего я спокоен, – улыбнувшись, он потрепал по головам прильнувших к нему детей. – А чтобы успокоить тебя, скажу: никто и никогда на свете из всех, живших до меня, так сильно, как я, не хотел уйти из этого мира. Для меня это – счастье и освобождение.
Дети молчали, глядя на море.
– Почему, почему ты так говоришь?! – спросила Лилия, усаживаясь рядом с Хасаном. – Ведь ты знаешь, как все мы тебя любим – и Павел, и я, и дети…
– Да, я знаю, что вы меня очень любите. И знаю, что искренне. Поверь, это для меня тоже большое счастье. Но есть там, – мечтательно взглянув на небо, вздохнул старик, – очень дорогая для меня душа, и она ждет меня уже очень давно. Так же, как и я все эти долгие столетия ждал встречи с ней...
– С ней? – в глазах Лилии исчез страх.
– Да, – ухмыльнулся старик. – С ней!
– Расскажи нам об этом, Хасан! – тихо попросили дети.
– Ну, хорошо. Только это – очень грустная история…

* * *
Произошла она пять столетий назад, недалеко от нынешнего Дрездена. Есть там, на границе Германии и Чехии, прекрасная, окруженная причудливыми по форме горами, долина. Если смотреть сверху, то река, протекающая по ней, кажется могучей серебристой змеей. Вот в этой долине и стоял замок очень богатого по тем временам курфюста Фредерика фон Швайца. И была у него дочь по имени Эльба – девушка озорная, но в то же время нежная и романтичная. И конечно, когда пришло время выдавать дочь замуж, претендентов на ее руку и сердце было не счесть! Из разных германских земель и даже из-за Альп приезжали свататься к Эльбе. Только она всем отвечала отказом.
А все потому, что была у нее с юных лет одна большая Тайна. Каждую ночь видела она во сне прекрасного юношу. Он спускался к ней по лунной дорожке, за что Эльба назвала его Лунным другом. Вместе они летали над землей, любуясь ею, и радуясь друг другу… Несколько лет девушка проживала день, едва дожидаясь ночи. И снова ее ждала встреча с Лунным другом. Однажды он сказал ей: «Завтра полнолуние. Приходи в полночь в сад, к старой беседке». Пугаясь треска веток под ногами и шума ветра в листьях деревьев, Эльба мужественно шла к старой беседке. Вдруг она услышала за своей спиной легкие шаги. Девушка вздрогнула, обернулась и увидела в потоке лунного света своего друга – такого же, как и во сне. Она вслух поздоровалась с ним и услышала его ответ. Тогда она протянула ему руку. Он нежно пожал ее, и Эльба почувствовала тепло в своей ладони. Тогда девушка набралась смелости – погладила его по плечу и очень обрадовалась, когда почувствовала, что он улыбается и гладит ее по голове. Долго стояли они в потоке лунного света, взявшись за руки… Когда первая полоска восходящего солнца окрасила вершины гор, Лунный друг исчез, но она услышала его слова: «Так будет каждое полнолуние. Не забудь, приходи!..»
Утром за завтраком отец сообщил, что не намерен более терпеть капризов дочери.
– Сегодня к нам явится рыцарь, за которого ты выйдешь замуж! – с силой
стукнув кубком по столу, крикнул отец.
Эльба бросилась к нему в ноги, умоляя подождать хотя бы месяц. Отец, обрадовавшись тому, что дочь не стала отказываться от замужества наотрез, смягчился и согласился подождать.
В следующее полнолуние Эльба была у беседки задолго до полночи. Там девушку случайно заметил садовник, и тут же доложил ее отцу. Вместе со священником и рыцарем-женихом, пировавшими в этот час вместе с курфюстом в замке, они отправились караулить Эльбу. Каково же было их удивление, когда увидели они спускающегося по лунной дорожке юношу! Притаившись в кустах, они внимательно слушали… Юноша сказал Эльбе о том, что уговорил, наконец, Силы Небес дать ему Эликсир жизни. И они согласились. Но с условием, что он станет проводником их воли на земле и сможет уйти оттуда лишь тогда, когда они сами его призовут.
– Ты согласился? – радостно вскрикнула Эльба.
– Конечно, – улыбнулся юноша. – В следующее полнолуние я приду к тебе и останусь с тобой навсегда…
– Это дьявол! – часто крестясь, шептал на ухо курфюсту священник. – Надо убить, убить его!
Не раздумывая долго, рыцарь выхватил меч и вонзил его в сердце юноши, перекинул Эльбу через плечо и побежал к замку…
Наутро курфюст объявил о помолвке своей дочери с мужественным рыцарем, спасшим его дочь от дьявола. Эльба, печально улыбаясь, согласилась, но попросила у отца разрешения последний раз подняться вечером на гору. Отец разрешил ей эту прогулку, но только в сопровождении жениха. Когда они дошли до вершины горы, позади них будто бы ухнул филин. Рыцарь, обнажив меч, обернулся, а Эльба в этот момент кинулась вниз, в воды могучей серебристой реки…
Старый араб тяжело вздохнул, затянулся трубкой, в кальяне забулькала колдовская жидкость, и ароматное облако поднялось к небу.
– Она летела ко мне навстречу по лунной дорожке. И я ждал ее на том конце.
Но договор с Силами Неба не имеет обратной силы. Я все равно должен был явиться на землю и жить здесь столько, сколько потребуется для выполнения моей Миссии.
– А она? Что стало с ней? – дрожа, спросила девочка.
– А она… ждет меня ТАМ, – Хасан снова посмотрел на небо и улыбнулся. – Ведь за тот поступок ее наказали, запретив появляться на земле тысячу лет… Все эти столетия каждое полнолуние мы встречались на лунной дорожке. Но скоро, совсем уже скоро мы соединимся вместе навсегда… А вот и Павел едет.

Действительно, с моря послышался шум мотора и через пару минут катер пристал к берегу. Послышались торопливые шаги, Павел стремительно взбежал по ступенькам, а увидев араба, жену и детей, так и замер перед ними.
– Хасан покидает нас, – тихо сказал Лилия.
Павел кивнул, сел рядом со стариком и обнял его:
Я помню, что ты говорил мне, когда нас покидал мой отец. Если тебя там ждут – иди. Но помни, что мы тебя любим…
Старик докурил свой последний кальян, поцеловал в щеку Лилию, пожал руку Павлу, потрепал по головам детей и со словами: «Помните: каждое полнолуние здесь…» – стал медленно подниматься по спустившейся вдруг с неба золотой дорожке. Навстречу ему шла девушка в развевающихся одеждах. Дойдя до середины, влюбленные встретились и, взявшись за руки, пошли ввысь.

* * *
– Лиля, посмотри: Хасан-то и не старик вовсе! – крикнул сын.
Все четверо посмотрели на лунную дорожку и увидели рядом с девушкой высокого красивого молодого мужчину. Он обернулся, помахал им рукой и улыбнулся так, как улыбался только старый араб Хасан – лукаво и мудро.