Эврика, Муза и Слава летят по голубому простору. Белая перина закрывает землю. Слава тормозит, усаживается на самое пушистое облако, тяжело дышит:
– Все, больше не могу. Давайте передохнем.
Сестры усаживаются рядом, чистят перышки. Издали слышен нарастающий гул, спустя мгновение в поле зрения появляется авиалайнер. Эврика вскакивает:
– О, самолет! И, по-моему, нам по пути. Может, подлетим немного? Чего зря силы тратить?
Муза и Слава согласно кивают. Мощный лайнер поравнялся с их облаком, сестры протискиваются в щели иллюминатора. Последней пытается пролезть Слава, но застревает: нижняя часть остается снаружи. Эврика с Музой что есть сил пытаются втащить сестру в салон. Наконец, им это удается. Обессилев, все трое валятся на кресла в хвосте самолета. Муза, растирая плечо:
– Из-за тебя, Слава, я, по-моему, связки растянула. Ты прямо невероятно раздулась!
– А все банкеты-фуршеты виноваты, – ехидничает Эврика. – Пожила бы в Лопухово на хлебе–на воде, так в любую щель просочилась.
Слава скрипит зубами, но молчит. По узкому проходу самолета пытается протиснуться молодой, но очень тучный мужчина. Его огромный живот постоянно задевает пассажиров. Муза, встрепенувшись:
– Смотрите-ка, кто идет! Слава, это же твой питомец… Митек, кажется?
– Конечно, ее. Вон какой упитанный, – продолжает ехидничать Эврика.
Слава вскакивает:
– Ну, все! Хватит с меня! Или прекратите издеваться, или я с вами дальше не полечу.
Муза хихикает в крыло:
– Полетишь, как миленькая! Без нашей помощи тебе отсюда не выбраться. Так что придется терпеть. По крайней мере, до аэропорта.
Слава багровеет, шепотом считает до десяти, потом начинает звонко хохотать:
– Ну ладно, ладно. Вы правы, растолстела. Ничего, сейчас к морям прилетим, я на фрукты поднажму, плавать много буду. Глядишь, и скину лишние три милиграмма.
Эврика хватается за голову:
– Ты поправилась на целых три милиграмма?! Это надо так себя распустить! Ты же скоро летать не сможешь! Благо, что одежды просторные, сразу не заметишь…
– Ладно, оставь Славу в покое, – вступается за сестру Муза. – Я тоже во времена Ренессанса, вспомни, какая была? А все мода! Это сейчас у них считаются красавицами обтянутые кожей скелеты. А раньше…
– Вот-вот! – оживляется Слава, листая журнал мод, оставленный в кармашке кресла кем-то из пассажиров. – Я тоже никак не пойму: ну что красивого? Вешалки, да и только. Надо, чтобы у женщины была…
Но сестры уже не слышат рассуждений Славы о женской красоте: в середине салона несколько человек вразнобой заголосили что-то про мороз. Муза сморщила носик:
– Ужас! При чем здесь мороз? Вроде бы не холодно. И потом: как им не стыдно петь – ни голоса, ни слуха…
– Зато вискарика из «Duty Free» более чем достаточно. Слышь, как весело позвякивают бутылочки? – оживляется Слава. – Это же чартер, люди на отдых летят и потому расслабляются уже в самолете. Лучше пусть поют, а то, помню, надо было мне подлететь кой-куда, тоже чартер попался по дороге, так два парня подрались, и один – здоровый такой! – вырвал кресло прямо с мясом и ну им размахивать! Чуть мне крыло не поломал, хорошо я успела вовремя отлететь.
Эврика хлопает глазами:
– Это что же за кресла такие – с мясом?..
Муза пытается объяснить сестре образность выражения, но хор отдыхающих пополнил свой состав, и уже весь салон затянул: «Что стоишь, качаясь…»
Эврика, закрыв крыльями уши:
– Вы как хотите, а я лучше своим ходом доберусь. Встретимся в аэропорту.
Муза, вспорхнув:
– Я с тобой!
Слава, свернувшись калачиком:
– Ну и летите. А я, пожалуй, посплю немножко.

* * *
Муза и Эврика приземляются в аэропорту Фортунии. Воздух насыщен ароматами цветов, сине-серые скалы окутало полуденное марево, вдалеке видна полоска бирюзового моря. Авиалайнер, доставивший отпускников, уже опустел, однако Славы нигде не видно.
– Не нравится мне это, – вздыхает Эврика.
Сестры залетают в салон. На последнем кресле посапывает Слава. Муза тормошит ее:
– Вставай, слышишь? Прилетели уже!
Слава трясет головой, смотрит на сестер осоловелыми глазами:
– Куда прилетели?
Эврика подхватывает Славу под крыло:
– В Фортунию, куда же еще? Вставай!
Слава пытается встать, но тут же падает обратно в кресло.
– Ясно: нанюхалась! – резюмирует Муза.
На счет «три», глубоко вздохнув, сестры подхватывают Славу и волокут ее обмякшее тело к выходу.
Едва дотянув до берега моря, Эврика с Музой ослабляют подхват, тело Славы выпадает из сестриных объятий и камнем летит к воде. В этот момент в море входит хрупкая девушка. Слава падает ей на плечи. Придя в себя от удара, обхватывает крыльями шею спасительницы и вместе с ней погружается в освежающую прохладу.
Сестры приземляются на берег, вытягиваются на песочке.
– Пожалуйте вам: сегодня родилась новая кинозвезда, – комментирует Муза внезапное падение Славы на юную особу.
– Почему кинозвезда? Может, писательница, – возражает Эврика.
– С таким-то узеньким лбом? – удивленно хлопает глазами Муза. – Нет, не мой контингент.

* * *
Отряхнувшись от брызг, протрезвевшая Слава выходит на берег:
– Вот, теперь, кажется, ожила. А как я здесь очутилась? Ничего не помню…
– Да мы тебя, считай, на своем горбу волокли. Это ж надо было так нанюхаться! – гневно отчитывает сестру Эврика.
Слава, виновато:
– Ну, хватит ругаться! Я ведь не специально, вы же сами чувствовали, какие пары витали в салоне…
– Кстати, ты попутно ославила во-о-он ту девушку, – Муза машет крылом в сторону Славиной спасительницы.
– Да? – удивляется Слава, разглядывая худенькую фигурку в красном купальнике. – Она похожа на гадкого утенка, совсем не в моем вкусе!
– Ну, что сделано, то сделано, – ехидничает Муза. – И, кстати, опять во хмелю. Ты хоть что-нибудь делаешь в трезвом уме и здравой памяти?
Слава пожимает крыльями:
– Иногда бывает…

* * *
Благоухающий сад с прекрасными цветами, рядом плещется море. Музыканты в ярких одеждах воспроизводят на инструментах оглушительные звуки. Вечерняя духота. На открытой веранде потные мужчины и полуголые женщины сгрудились у столов, покрытых зеленым сукном. Идет большая игра. Слава, Муза и Эврика плавно опускаются на террасу. За столиком бара сидит девушка с ярко разрисованным лицом, из одежды на ней лишь маленький прозрачный кусочек ткани, имитирующий не то платье, не то нижнее белье. Приметив новенькую, Митек отходит от игрового стола, подсаживается к девушке:
– Как Вы прекрасны! Разрешите разбавить Ваше одиночество?
Внимательно осмотрев клиента и по достоинству оценив килограммовую золотую цепь, девушка царственно кивает:
– Можете разбавить его «Вдовой Клико».
– Будет сделано!
Митек щелкает пальцами, подбегает официант. Муза толкает плечом засмотревшуюся на игру Славу:
– Посмотри, твой клиент охмуряет какую-то куклу.
Слава отмахивается от сестры – она увлечена рулеткой. Эврика берет Музу под крыло:
– Не трогай ее, она поставила на свой любимый пятый номер, ждет результата.
Но тут выпадает номер 13, слышится женский визг: выиграла какая-то мадам, укутанная в белые шелка и с песцом через плечо. Слава, рыкнув, оборачивается к сестрам, кивает в сторону соперницы по игре:
– Еще бы шубу надела, вдруг замерзнет… Так что вы там говорили по поводу клиентов?
– Да вон, посмотри, твой Митек охаживает какую-то крашеную выдру.
Эврика прищуривается:
– Кстати, это Славина утренняя спасительница. Пойдем, послушаем, о чем они толкуют.
Сестры садятся рядом с парочкой. Митек, сделав заказ, оборачивается к девушке, обнимает спинку ее стула:
– Ну так как, мадам, насчет одиночества вдвоем?
– Двести долларов час.
Митек смеется:
– Двести, так двести. Только мне кажется, ты могла бы взять планку и повыше.
Девица, выдохнув дым от тоненькой белой сигареты в лицо Митьку, томно улыбается:
– Прыжки в высоту – не мой вид спорта.
Митек в восторге:
– А ты ничего, люблю бойких. Да и язык подвешен, что надо. Знаешь, у меня идея: а что, если попробовать тебя телеведущей?
Девица закашливается, томность пропадает, глаза горят хищно:
– А ты что, можешь устроить?
– Нет проблем! Я сейчас телеканал покупаю…
Эврика, ущипнув Славу за бок:
– Ну, вот! Я же говорила: еще одна звезда родилась благодаря тебе. Правда, малость картавит, и глазики из орбит выпадают …
Муза, ехидно:
– Да и носик, что твой рубильник, а так – красота неописуемая!
Слава, раздраженно:
– У меня нет рубильника, это по части Эврики.
Эврика, возмущенно:
– Вот только не надо, у меня очень даже аккуратненький носик!
– При чем здесь твой нос? – взрывается Слава
– А при чем здесь паяльник? – в том же тоне парирует Эврика.
– Не паяльник, а рубильник, – вмешивается в спор Муза.
Слава в бешенстве:
– Вы специально позвали меня сюда, чтобы с ума свести?! Между прочим,
сами-то что сделали? Где гениальные романы Милочки, а, Муза? А когда твой, Эврика, изобретатель перевернет мир своими открытиями? Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Так-то!
С грохотом отшвырнув стул, Слава летит к игровому столу. Поднимается вихрь, у дамы с песцом через плечо разлетается по террасе только что полученный выигрыш. Слава, заметив это, зычно хохочет, мадам рыдает, официанты пытаются подобрать упавшие на пол деньги.
Муза, грустно:
– А может, она права?..
У Митька в кармане желтых просторных шорт звонит мобильный телефон. Эврика напрягается:
– Муза, помолчи, пожалуйста.
Но абонент говорит тихо, девам ничего не слышно. Митек изредка крякает, внимательно слушает, на его лице появляется хищный оскал:
– Лучше яд, а потом можно и «петуха пустить»! Только сначала все подробно узнай, понял? И торопись: скоро вернусь, чтобы бумаги были у меня. Отбой!
Видимо забыв о спутнице, Митек залпом выпивает содержимое стакана, о чем-то задумывается.
Спутница решает напомнить о своем существовании:
– А что это ты там про яд и петуха говорил?
Митек вздрагивает, оборачивается к девушке:
– Забудь, что слышала, иначе пойдешь рыбам на корм.
Спутница быстро-быстро кивает:
– Конечно, дорогой! Я все понимаю и молчу, как рак.
Муза прыскает в плечо:
– Да уж, хороша будет ведущая, нечего сказать.
Эврика, в задумчивости:
– Не нравится мне этот разговор…
Муза, оправляя перья:
– Разговор как разговор. Ты стала слишком мнительной. Не забывай: мы сюда отдыхать приехали. Вот и расслабляйся, успеешь еще наработаться.
– Понимаешь, предчувствие у меня: сердце щемит…
Тут у одного из игровых столов раздается грохот. Это бушует Слава: смешав все ставки, она запустила волчок без помощи крупье. Игроки в ужасе смотрят на самопроизвольно вертящуюся стрелку. Муза с Эврикой подлетают к сестре, хватают ее за крылья, Слава пытается вырваться:
– Не держите меня, я должна посчитаться! Этот крупье вообще обнаглел: так мухлевать! Неужели игроки не замечают?! Ну почему, почему они нас не слышат?!
Слава вырывается из сестриных объятий, залетает под стол, вытаскивает из-под рулетки маленький магнитик и швыряет его на цифру 5. Именно на ней стрелка тут же останавливается. Слава, торжествующе:
– Вот, видели?!
Среди толпы нарастает гул, крупье пытается прошмыгнуть мимо озлобленных лиц, но обманутые игроки уже прижали его к стенке. Два горилообразных охранника проскальзывают в служебную дверь. Скандал разрастается. Шокированные Муза с Эврикой и довольная Слава тихо покидают террасу, долго летают над морем, подсаживаются в лодку одинокого романтика-рыбака. Яркие звезды отражаются в темном море.
Вдруг Эврика вскакивает:
– Я, пожалуй, полечу к Илье.
Не дождавшись ответа сестер, дева улетает.

* * *
Деревня Лопухово. Лиловые сумерки. Шквальный ветер гнет деревья к земле. Илья-старший помогает ученику забраться в кабину УАЗика. Фермер крепко пожимает руку героя:
– Что бы мы без тебя делали? Мальчишка прямо на глазах меняется… А чего ты такой хмурый сегодня?
– Да что-то тоска на меня напала в последние дни. Предчувствие какое, что ли? Сердце все щемит, щемит…
Фермер, забираясь в кабину машины:
– Брось ты эту ипохондрию! Может, тебе в отпуск съездить? Если денег не хватает, так я займу, потом рассчитаешься.
– Нет, мне работать надо.
– Ну, как знаешь.
Фермер захлопывает дверь. Илья, почесав в затылке, стучит в стекло, Зернов приоткрывает окно:
– Что, передумал?
– Нет, просто хочу сказать тебе, так, на всякий случай: у меня на печке, в правом верхнем углу, есть плитка особая. Если ее отковырнуть, то образуется полая ниша. В ней лежат мои расчеты и рецепт бинома гармоникуса. Я над ним все последнее время работал.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Мало ли что?.. Не хочется, чтобы все пропало. Если со мной вдруг что случится, то сын твой подрастет, разберется. Я ему уже кое-что об этом рассказывал.
– Ладно, понял. Только ты уж не хандри, завтра после обеда приедем.
Илья кивает, долго стоит у калитки, смотрит вслед УАЗику. Ветер усиливается, наплывают грозовые тучи. Со стороны станции едет роскошная серебристая машина, мощные фары освещают одинокую фигуру героя. Машина останавливается, из нее выходит лысый сухопарый мужчина. Мягким тенором обращается к Илье:
– Здравствуйте, уважаемый. Не подскажете ли, где мне найти господина Лопухова?
Бобик выбегает из дома, обнюхивает незнакомца, злобно рычит. Илья оттаскивает пса, тот упирается. С трудом привязав разбушевавшегося Бобика к ограде сада, Илья утирает со лба пот:
– Я Лопухов.
– Как же мне повезло! – радуется гость. – Я к Вам с приветом от Линды…
На лице героя недоумение:
– Это кто ж такая?
– Как? – изумляется гость. – Она же к Вам приезжала, а потом в газете «Золотая фишка» опубликовала статью о Вашем прямо-таки гениальном изобретении!
– Какая фишка? – удивляется герой, но все-таки приглашает гостя зайти в дом.
– «Золотая». Так называется газета. Вы что же, не читали?
Илья отрицательно качает головой, гость достает из дипломата газету, протягивает Илье:
– Вот здесь, на пятой странице, почитайте, мой друг. Ах, простите, не
представился: профессор Зазлобин, Иван Иванович.
Илья кивает, жестом приглашает гостя сесть за стол, углубляется в чтение, беспрестанно вздыхает и цокает языком. Дочитав до конца, хлопает ладонью по газете:
– Как не стыдно! Я же просил ее раньше времени ничего не печатать!
– Так что же, это не правда?
Илья мнется, наконец, решается:
– Не совсем так. Рецепт-то я изобрел, но только он не проверен на практике. А это – очень, очень опасно.
Профессор снимает очки, протирает их замшевой салфеткой:
– И чем же, мой друг, это так опасно?
Илья вскакивает со стула, бегает туда-сюда по комнате:
– Понимаете, в этом рецепте – две составляющие. Одна дает возможность организму развиваться и совершенствоваться физически. В общем, делает его сильным и здоровым. А вот вторая… С ней все сложнее. Она отвечает за знания и моральные установки. Проще говоря, позволяет впитывать информацию, как губка. Если ребенка воспитывать в благородных традициях, устремлять на добро, то тогда из него вырастет гармонично развитый человек. Если же бином попадет в руки злодея, то это будет просто катастрофа! Дав детям установку на зло, он наплодит монстров. Без страха, без совести, без стыда, они погубят мир! Профессор машет руками:
– Что Вы, что Вы, мой друг! Лучше об этом и не думать.
Илья улыбается:
– Вот и я считаю, что пробовать бином на практике преждевременно. Давайте
лучше я Вам чаю налью.
– С удовольствием! – охотно соглашается профессор. – Я и винца хорошего привез. За знакомство, так сказать…
Илья достает из кухонного шкафчика штопор и два гранёных стакана, откупоривает бутылку, разливает вино. Гость берет свой стакан, поднимает его к свету, рассматривая темно-бордовую жидкость. Как бы мимоходом говорит:
– А я ведь приехал предложить Вам открыть лабораторию. Мой шеф – очень удачливый бизнесмен. И к тому же скоро станет депутатом. Уверяю Вас, ему можно верить. Он очень заинтересовался Вашим изобретением. Поезжай, говорит, срочно и скажи господину Лопухову, что любую сумму найду на его опыты!
Пес заходится в лае, слышны раскаты грома, вдалеке темень прорезают огненные стрелы. В открытое окно влетает юная дева. Одно крыло у нее голубое, другое – черное. Дева задевает Илью светлым крылом и, покружив по комнате, снова вылетает. Герой залпом отпивает полстакана вина, покраснев, обращается к гостю:
– А что же Вы, профессор?
– Не могу, печень шалит. А Вы уж пейте на здоровье! Так как насчет лаборатории?
Илья, допивая оставшееся вино:
– Конечно, согласен! Это ведь моя самая большая мечта! Только мне надо все бумаги в порядок привести. Думаю, до утра управлюсь. Вы останетесь на ночь? А утром вместе и поедем…
– Конечно, конечно, мой друг. Мы останемся.
– Мы? Что же, Вы не один приеха…
Фраза замирает, голова Ильи свешивается на грудь. Покачнувшись, герой падает со стула.
Профессор снимает очки, аккуратно засовывает их в нагрудный карман пиджака, свистит. В комнату входит огромный, коротко стриженный бугай:
– Всё?
Профессор щупает пульс:
– Всё. Теперь давай, быстро. Ты шарь в тех комнатах, я – в этой и в чулане.
Лопух сказал, что до утра успеет привести рукописи в порядок, значит, они где-то здесь.
Громила переворачивает письменный стол, кипы исписанных листов рассыпаются по полу:
– Вон тут сколько бумаг. Какие из них – те самые?
– Собирай все, потом разберемся.
Через час, перевернув весь дом, парочка усаживается на лавку.
- А если здесь этих бумаг нет? Атас нас четвертует! Вдруг они в саду зарыты?
– В сад мы всегда сможем вернуться. Главное, в доме ничего, вроде, не упустили… Ладно, я пошел. А ты давай, «пускай петуха». Да… и оттащи тело за печь – пусть думают, что угорел. Хотя… кто его в этой дыре хватится!
Громила оттаскивает Илью за печку, бросает на письменный стол смоченную в бензине тряпку. Чиркает спичка. Пламя взвивается, мгновенно поедая старые бревна. «Профессор» и амбал бегут к машине, уезжают. Бобик неистово лает, пытается перегрызть цепь, но ему это не удается. Он ложится на землю и жалобно воет.

* * *
Эврика летит медленно: мешают порывы встречного ветра. Над Подмосковьем слышен крик-гром, стук-молния, слезы-дождинки. «На что это отец так сердится?» – гадает дева. Вдалеке она замечает столб пламени. Сердце тревожно сжимается. Эврика пытается ускорить полет, но ветер относит ее в сторону. Крылья слабеют, силы покидают, дева камнем летит вниз. С трудом поднявшись, трогает ушибленное колено, пробует идти, но ноги подгибаются, и Эврика снова падает. Немного отлежавшись, дева потихоньку ползет по дороге, размытой дождем. Комья мокрой земли липнут к лицу и крыльям, слезы мешают видеть дорогу. Ливень хлещет сплошным потоком.
Вся в грязи, Эврика доползает до дома Ильи только к утру. Дождь залил пепелище. Огнем оказалась не тронута лишь печка. По мокрым угольям ходит Захарыч, то и дело смахивая слезы. Сегодня он трезв.
Легкое облачко, поднявшись от обгорелых поленьев, обретает очертания Ильи. Герой подходит к Захарычу, гладит его по плечу. Старик вздрагивает, оборачивается, но никого не видит. Эврика поднимается из грязи, с трудом ковыляет к герою. Он замечает ее, улыбается:
– Здравствуй, Эврика! Как давно мы не виделись!
– Это ты меня не видел, я же все последнее время была рядом с тобой, – дева снова заливается слезами, обнимает героя.
Илья помогает ей дойти до уцелевшей лавочки под любимой яблоней. Эврика пытается что-то сказать, герой прикладывает к ее губам ладонь:
– Тебе надо отдохнуть перед дорогой. Поспи хоть немного.
Дева, слабо кивнув, мгновенно засыпает. Илья держит ее в объятьях. К лавке подбегает Бобик, жалобно поскуливает. Герой треплет пса по загривку:
– Ладно, Боб, не расстраивайся. Все равно ты бы мне ничем не помог…

* * *
Разбрызгивая грязь, к дому Ильи мчится УАЗик. Резко затормозив, фермер выпрыгивает из кабины, подходит к Захарычу:
– Где Илья?
Старик молчит. Зернов подходит к пепелищу:
– Неужели здесь упокоился?
Захарыч кивает, утирает грязной ладонью слезу:
– Так-ить ночью какая гроза была! Видно, молния в дом попала… Вон он, за печкой лежит…
Из кабины слышен детский крик:
– Папа, выпусти меня, или я сам спрыгну!
Фермер нехотя подходит к машине, помогает сыну выйти. Илья, повернув рычажок на комбинезоне, идет к скамейке, садится, гладит Бобика. Мальчик бледен, но не плачет.
Илья-старший тихо шепчет:
Молодец, держись! Не мужское это дело, плакать. Да: и забери Бобика с собой, ладно?
Фермер с Захарычем подходят к печке, смотрят на тело Ильи-старшего.
- Не по-божески просто так закопать-то. Надо смерть зафиксировать – милицию вызвать, батюшку… Ты не знаешь, он верующим был?
Захарыч пожимает плечами:
- Да бог его знает! Жил-то по-божески: добрым был, помогал всем… А в церковь вряд ли ходил. Не те времена были, вон наша сельская до сих пор в развалинах…
Зернов уходит к машине, возвращается с куском брезента, заворачивает в него тело Ильи-старшего:
- Ты, Захарыч, побудь пока с моим сыном, я до райцентра доеду, отвезу тело Ильи в морг. А к вечеру вернусь, заберу вас обоих…Чего тебе одному в этой дыре век коротать? Перебирайся к нам, места всем хватит.
Старик топчется, к нему подходит Илья-младший, заглядывает в глаза:
– Правда, деда, поедем к нам, а?..
– Спасибо, конечно. Я и сам думал: куда податься? Одному-то на деревне совсем муторно. Вот схороним Илью, тогда и переберусь к вам, может и сгожусь еще на что?
Фермер бережно укладывает тело Ильи-старшего в машину, Илья-младший кличет Бобика, но тот не желает отходить от скамейки. Илья-старший, обняв пса, подталкивает его к мальчику:
– Иди, Боб. Ну что ты один здесь останешься?
Лизнув руку хозяина, собака бежит к Илье-младшему.
Эврика просыпается, Илья-старший помогает ей очиститься от грязи. Обнявшись, они долго смотрят вслед удаляющемуся УАЗику. Когда машина исчезает из виду, дева достает заветные свистки:
– Знаешь, мне надо предупредить сестер, что я улетаю домой. Они в Фортунии сейчас…
Илья блаженно улыбается:
– Фортуния… Хоть меня там и обманули, но так хочется взглянуть на эту землю в последний раз! У нас еще есть немного времени? – Эврика, подумав, кивает.
Последний раз глянув на то, что осталось от его дома, Илья берет Эврику за руку:
– Тогда в путь!

* * *
Мила трясет газетой над головой дремлющей сестры и громко кричит:
- Линда, ну тебя же просили пока ничего не публиковать! Ты же знаешь, в какие бандитские времена мы живем! Ты что, не понимаешь, что человека подставила?
- Да ну тебя! Никакой благодарности, – зевая, говорит сестра. – Прославила твоего Илюшу, теперь ему почти все двери будут открыты!
Мила топает ногой, засовывает газету в сумку, бежит к двери.
- Ты куда? – приподнявшись на локоть, спрашивает Линда.
- В Лопухово, к Илье. Надеюсь, успею до того, как произойдет несчастье…
- С чего ты взяла, что должно произойти несчастье?
- Знаешь…. Я, кажется, в него влюблена… А у влюбленной женщины обостряется предчувствие, - признается сестре Мила, уже стоя в дверях. – Пока!
- Ну и дела! И чего она в нем нашла? Рыжий-рыжий-конопатый!.., - снова зевая, шепчет Линда. Потом резко вскакивает с дивана, выбегает на лестничную площадку, кричит:
- Стой, чумовая! Возьми хоть денег на такси! Или ты в эту тьмутаракань на электричке потащишься?
- На электричке быстрее будет, а от станции попутку возьму! – кричит Мила и выбегает из подъезда.

У электричек оказался дневной перерыв, потом пришлось долго ждать попутку в сторону Лопухово, так что до места Мила добирается лишь к вечеру… Уже издали она чует запах несчастья. А когда машина подъезжает ближе, то видит еще дымящиеся развалины, а неподалеку, у дома старика Захарыча - пыльный УАЗик фермера Зернова…

* * *
Бирюзовое море кажется бескрайним. Внизу виднеются полосатые буйки Фортунии. По волнам, оставляя за собой бурлящие борозды, несется белый катер. На его борту – знакомые Илье пограничники. Герой машет им рукой. Они поднимают головы вверх, долго смотрят на два легких облачка, плывущих по идеально чистому голубому небу.
Эврика и Илья подлетают к берегам Фортунии. Сиреневое марево окутывает утопающий в зелени остров. Муза и Слава сидят на белом песочке, жмурятся от удовольствия. Эврика тихо свистит, сестры вздрагивают, открывают глаза. Илья усаживается рядом со Славой:
– Здравствуйте. Вы – сестры моей Эврики?
Девы молча кивают. Первой приходит в себя Муза:
– Что у вас приключилось?
Илья рассказывает о последних минутах своей земной жизни, Слава багровеет:
– Ну, я устрою этому Атасову!
Эврика, спокойно:
– Не надо, лучше оставь его в покое. Сама знаешь, – некоторые и дурную славу используют в нужных им целях. А для Ильи так даже лучше. Поторопились мы с ним: видимо, не пришло еще время для бинома гармоникуса… Ну ладно, нам пора.
Муза, всплакнув:
– Ты скоро вернешься?
– Отдохну немного, наверное, пока Илья-младший не подрастет, тогда и вернусь.
Сестры прощаются. Слава обнимает Илью:
– Прости, что при жизни обошла тебя вниманием. Но я это исправлю, не сомневайся!
Герой улыбается:
– Не обижайся, но я к тебе и не стремился. Я просто хотел помочь людям.

* * *
– Эврика взмахивает крыльями, появляется светящаяся тонкая золотая полоска, ведущая от берега Фортунии к небесным сферам. По этой, похожей на луч солнца, дорожке плавно поднимаются Эврика и Илья. Приблизившись к первой сфере, Илья оборачивается, с грустью смотрит на землю. Эврика улыбается:
– Не грусти, сейчас ты забудешь все переживания. Готов?
Герой решительно кивает, и они вливаются в серебристо-белый туман. Илья смотрит по сторонам, но вокруг – лишь пушистые облака. На душе становится легко и радостно. Вскоре туман рассеивается, и они оказываются в сфере, наполненной нежным золотым свечением. Слышно, как где-то тихонько журчит ручей, и заливаются птицы. Илья полной грудью вдыхает напоенный ароматами цветов воздух, щурится от непривычно яркого света:
– Здесь просто рай! А где мое место?
– Там, где живут все ученые и изобретатели. Мы уже рядом…
Они пролетают мимо зеленого сада. Там, под яблоней в гамаке дремлет мужчина в длинном кудрявом парике. Его лицо кажется Илье знакомым.
– Кто это? – спрашивает герой.
– А ты не узнал? Это же Ньютон!
Илья, свернув в сторону сада:
– Вот это да! А можно с ним пообщаться?
– Позже, позже. У тебя еще будет много времени пообщаться со всеми. Но имей в виду: Ньютон не любит, когда его будят. Говорит, что самые гениальные мысли приходят к нему в полудреме.
Слева показывается уставленный склянками и колбами кабинет, на его стене – периодическая таблица химических элементов. Завидев пролетающих мимо Эврику и Илью, ученый снимает черную шапочку с кисточкой, приветственно машет, кричит:
– Здравствуйте, Илья! Будет время, заходите в гости!
Герой машет ему рукой:
– Обязательно зайду!
Справа проплывает огромных размеров пушистое облако. По нему, по диагонали, быстро вышагивает кумир Ильи Эйнштейн. Герой трясет Эврику за крыло:
– Прошу тебя, пожалуйста, давай зайдем к нему? Хотя бы поздороваемся.
Дева соглашается, и они сворачивают в сторону облака ученого. Тот, завидев гостей, не поздоровавшись, начинает изливать обиду:
– Эврика, скажите мне, дорогая, ну что это за безобразие?! Что они себе позволяют?
Дева, удивленно:
– Кто?
Ученый, стукнув кулаком по облаку:
– Кто-кто? Рекламщики эти, вот кто! И ведь надо было придумать такое!
Обозвали Альберт Германычем, пиво какое-то заставляют пить! А меня всегда от него пучило. Терпеть не могу этот напиток! Сделайте что-нибудь, умоляю Вас!
Эврика вздыхает:
– Я теперь не скоро там буду, так что пока ничем помочь не могу. Ведь это – по части Славы. Как увижу ее, обязательно передам Ваше возмущение. Мой Вам совет: не обращайте внимание. Лучше познакомьтесь – Ваш почитатель, очень талантливый изобретатель. Надеюсь, Вы подружитесь.
Илья, покраснев, с трепетом жмет руку кумира:
– Можно я иногда буду к Вам заглядывать?
– Конечно, мой юный друг, буду очень рад!.. Значит, Вы считаете, что на них никак нельзя повлиять? Эх-хе-хе… – старик трет поясницу, усаживается на облако в форме кресла с высокой спинкой и углубляется в какие-то расчеты.
Отлетев на значительно расстояние, Илья и Эврика все еще слышат причитания ученого: «Пиво помогло мне вывести теорию относительности! Это ж надо, а?..»
Впереди показался белый двухэтажный дом, на крыше – цветы, кустарники и карликовые деревья; маленький фонтанчик, поворачиваясь, равномерно разбрызгивает живительную влагу. Илья медленно поднимается вслед за Эврикой на второй этаж, оказывается в просторной гостиной, затем выходит на широкий полукруглый балкон. Его взору предстает бирюзовое море, по которому медленно плывут яркие парусники, и с шумом носятся многочисленные водные мотоциклы.
Илья удивленно осматривается, вдыхает морской воздух:
– Совсем как в Фортунии, в доме того парня, Энди, помнишь?
Дева улыбается, гладит героя по голове:
– Да, совсем, как там. Только отсюда тебя уже никто не прогонит. Отдыхай, наслаждайся покоем, ходи в гости и изобретай все, что придет в голову… А я всегда буду рядом.
– Я что же, и купаться могу?
Эврика смеется:
– Конечно, вот же оно – море. Ну, до встречи!
Илья обнимает деву:
– До встречи!..

* * *
Возвратившись с пляжа, Илья перетаскивает на балкон стол, придвигает к нему одно кресло, потом, подумав, второе… Где-то вдалеке слышен тонкий свист… Спустя мгновение на балкон приземляется Эврика, вытирает со лба капельки пота:
- Уф! Надо немного отдышаться… Так торопилась! Привет! Уже искупался?
- Привет! Да, вода такая шелковая, что вылезать не хочется. А что ты так запыхалась? Случилось что?
- Ага! Я только что от Отца. Уж как Он бушевал! Видишь, там вдалеке до сих пор молнии сверкают?
Илья прищуривается, глядит вдаль. Чуть выше белых облаков закатное сиренево-бордовое небо разрезают яркие всполохи….
- И чего же Он осерчал-то?
- Да на твоих обидчиков и осерчал! Наказал уже их. Как – не спрашивай. А нам с тобой велено обратно на Землю возвращаться. Отец сказал, что ты не закончил свои земные дела… И что изобретение твое очень ждут. Все. И здесь, и на земле.
Илья нехотя поднимается из-за стола, с сожалением глядит на умиротворяющий душу пейзаж.
- Да не грусти ты так! – утешает его Эврика. – Тебе уже там, в твоей любимой Фортунии, мы приготовили домик, ничем не хуже этого…
- Как же так? Кто приготовил? И за что?
- Ну… это до поры – до времени - секрет. Потом сюрприз будет, - хитро прищурившись, Эврика смеется.
- Раз такое дело – хорошо, согласен. Полетели!

Обнявшись, Илья и Эврика пикируют вниз и проваливаются в ватные облака…

* * *
Пыльный УАЗик подъезжает к воротам страшного вида облупившегося здания. Над скособоченной дверью – табличка «Мо.г». Видимо, кто-то из шутников затер букву «р». Фермер бережно достает и несет тело Ильи-старшего, дверь открывается и оттуда выходит краснощекий здоровяк в застиранном линялом халате.
- Что, никак еще одного «жмурика» привезли? Ну денек! Утром с трассы двух амбалов привезли. Прямо всмятку, даже по частям не собрать! Милиция говорит, ехали они на машине с огромной скоростью, а там, на дороге, вчера столб электропередач из-за ветра и грозы, видать, повалило! Вот они в него и впилились на всех парусах! Народ, что ехал по встречной, говорит, кувыркались они метров триста, а потом каааак рвануло! Так что ни документов не осталось, ни номеров от машины не узнать теперь … Жаль… Машина-то, говорят, роскошная была, серебристая… Ну давай, заноси своего «жмурика»…
Санитар открывает дверь, фермер пытается протиснуться в узкую дверь с телом Ильи, но одна нога задевает о косяк. Раздается стон. Санитар неожиданно звонко для его комплекции и рода занятий, смеется:
- Э, да ты шутник! Ты чего ж это живого раньше времени хоронишь?
Зернов изумленно смотрит на Илью, тот слегка приоткрывает веки…

* * *
В маленькой, но очень чистой комнате с белыми стенами ветер колышет легкие занавески. На двух больших подушках полулежит рыжий веснушчатый мужчина и счастливо улыбается. Рядом с ним – молодая женщина. Она держит Илью за руку и тихим шепотом, почти одними губами, говорит ему:
- Я все узнала! Моя квартира в Москве стоит дороже, чем небольшой домик в Фортунии, представляешь? Я даже несколько вариантов нашла. Решено, мы туда переедем, как только ты поправишься!
Илья ласково гладит руку Милы:
- Ну что ты, какая Фортуния? На что мы там жить-то будем?
- Нет-нет, даже не спорь! Моя сестра открыла при своем журнале коммерческий отдел. Знаешь сколько из-за границы запросов приходит на наши ноу-хау? Скупают все подчистую! Вот и на твои изобретения она нашла покупателя, так что теперь ты сможешь стать вполне состоятельным человеком… Если, конечно, захочешь их продать…
Илья улыбается:
- Почему же не продать? Я ведь всё это не для себя изобретал, так чего под сукном держать?
- Ну вот и хорошо! Я тоже придумала, чем буду там заниматься, - хитро улыбается Мила. – А ты сможешь спокойно работать над своим «Биномом гармоникусом»…Кстати, ты когда бредил, все бормотал: «Эврика, Эврика!». Ты опять что-то придумал?
- Нет, я не бредил. Я звал своего Ангела… Илья смотрит в сторону окна, из-за занавесок выходит тень девы с волосами цвета меди.
- Да вот же она! Познакомься, это – моя Эврика!
Девушка кладет руку на лоб Ильи:
- Конечно, обязательно познакомимся. А сейчас лучше поспи. Похоже, у тебя опять температура.
Эврика подходит к Илье, целует его в макушку, усмехается и шепчет:
- Ничего, мы с ней обязательно подружимся. Вот увидишь!

* * *
Небольшая красная машина с откидным верхом подкатывает к белому двухэтажному дому, на крыше – цветы, кустарники и карликовые деревья; маленький фонтанчик, поворачиваясь, равномерно разбрызгивает живительную влагу. Из машины выходят двое – рыжеволосый мужчина и молодая женщина.
- Вот, Илья, теперь это – наш дом! – счастливо смеется женщина.
Они медленно поднимаются на второй этаж, оказываются в просторной гостиной, затем выходят на широкий полукруглый балкон. Их взору предстает бирюзовое море, по которому медленно плывут яркие парусники, и с шумом носятся многочисленные водные мотоциклы. Илья удивленно осматривается, блаженно вдыхает морской воздух:
- Да, права была Эврика: совсем, как там.
Илья перетаскивает на балкон стол, придвигает к нему два кресла. А потом, подумав, и третье…